Тринадцатый чемпион мира по шахматам, политик Гарри Каспаров в эфире программы «О!Пять! Росбалт» поделился своими прогнозами насчет того, насколько эффективной в нынешних условиях может быть деятельность оппозиции и при каких обстоятельствах возможна смена президента в России.
— Вы говорили, что идти в Госдуму оппозиционным кандидатам бесполезно, так как их, скорее всего, не допустят. Уличная активность, по вашим словам, ничего не даст, потому что не сформирована критическая масса людей, которые выйдут на улицу и что-то изменят. Что нужно делать человеку, который хочет, в своем понимании, менять Россию к лучшему?
— На самом деле, надо понимать, что бывают ситуации, когда одного желания мало. Сегодня возможностей что-то реально делать не так много, но, когда люди впадают в отчаяние, я прошу их представить, что они живут в 1937 году или даже в 1977-м. Ситуация тогда была гораздо более беспросветная. Или представьте, что вы живете в 1940 году в Польше или в какой-то балтийской стране, сдавленной с двух сторон. То есть, ситуация может быть намного хуже.
Я, как шахматист, могу сказать, что перед тем как предпринимать какие-то действия, надо оценить ситуацию. Важно понять, где вы находитесь, что вы можете сделать, что вы хотели бы сделать, но делать слишком рискованно и, может, на сегодняшний день делать не совсем правильно. Понятно, что иногда надо демонстрировать гражданское мужество. Но иногда реального шанса на успех просто нет.
Безусловно, то, что делали советские диссиденты в 1970-е и начале 1980-х годов — это акты героизма, это действительно помогло раскачать ситуацию изнутри. Но, на самом деле, режимы, подобные советскому или сегодняшнему путинскому, не падают в результате внутренних выступлений. Диктатуры, которые созревают и могут распространить свою власть на общество путем репрессий и путем использования огромных финансовых ресурсов, обычно разваливаются, потерпев серьезное геополитическое поражение.
Дело в том, что любая власть — не важно какая, монархическая, диктаторская, демократическая, должна иметь свою форму легитимности. Если это монархия, вы понимаете, это священное право. Если это демократия, вы тоже понимаете, какая легитимность. Если же это диктатура, здесь четкой формы легитимности нет. Диктатура может быть партийной, идеологической, как в Советском Союзе. Тогда крах идеологии начинает бить по устойчивости режима. Или она может быть единоличной, как сегодня в России. Тогда внешнеполитическая неудача диктатора может ударить по устойчивости его позиций внутри страны.
Если взять Советский Союз, то, безусловно, решительным толчком к его развалу и поражению в холодной войне послужила крайне жесткая позиция Рейгана и американской администрации, но, в первую очередь, война в Афганистане. Она оказалась серьезнейшим ударом, который продемонстрировал, что империя больше не может расширяться. Я хорошо помню те кадры, когда советские войска выходили из Афганистана. Генерал Громов тогда принимал парад. Все было очень красиво оформлено, это ни на минуту не напоминало бегство американцев из Сайгона. Все было организовано. Но все поняли, что империя отступает. И неудивительно, что к концу того года рухнули коммунистические сателлиты в Европе, а через три года исчез и Советский Союз. Очень важно психологически, чтобы люди поняли, что империя больше не в состоянии расширяться и наносить удары, что она отступает.
Так что на сегодняшний день главным фактором устойчивости режима является пока еще сохраняющаяся способность Путина добиваться определенных геополитических успехов. Другое дело, что они достигаются страшной ценой, и за все это России в итоге придется платить. Но понятно, что любая серьезная геополитическая неудача может по нему ударить. Я считаю, что одна из причин, по которым Путин так и не решился на полномасштабную агрессию против Украины, это то, что цена будет высокой, а одержать окончательную победу не удастся, и это сразу вернется обратно. Поэтому Путин ищет возможности показать свою исключительность и укрепить свою диктатуру за счет Сирии, потенциально Беларуси, противостояния свободному миру, но понимает, что прямое столкновение может оказаться для него критичным.
И здесь мы подходим к ответу на ваш вопрос. Пока режим не потерпел серьезного геополитического поражения, внутренний протест обречен. Мне не очень приятно это говорить, и мне тоже хотелось бы перемен в России как можно скорее. Но это объективная историческая реальность.
Один из способов нанести такое поражение режиму — это санкции. На сегодняшний день этот процесс идет гораздо медленнее, чем хотелось бы. Тем не менее, наконец-то Англия принимает полномасштабный «закон Магнитского», 22 человека попадают под его действие. Понятно, что не первого эшелона, но это все равно это важный сигнал для всей российской верхушки: Путин не в состоянии контролировать их благополучие за рубежом. Потому что деньги они все держат там.
Я понимаю, вы хотели бы услышать от меня какой-то другой ответ. Но, увы, сегодня любые активные действия на территории России кончаются тюрьмой. И только если власть по каким-то причинам считает, что это способствует ей, то на каком-то этапе это может быть допущено. Но по примеру Навального и его команды мы видим, что сегодня возможности для любой оппозиционной деятельности сведены к минимуму, если не полностью ликвидированы.
— Как вы думаете, у Путина еще долго получится удерживать эти внешнеполитические позиции?
— Тут есть плохая новость и хорошая. Плохая новость — я этого не знаю. Хорошая — Путин тоже этого не знает. Ему, может, кажется, что он знает, но на самом деле никому это не известно, потому что ситуация сейчас довольно подвижна. Мир находится в состоянии кризиса, а кризис обычно приводит к переформатированию.
Одна из причин, почему в 2011 году не удалось создать внешний и внутренний фронт против режима, в том, что мир в тот момент находился в состоянии явного нежелания предпринимать какие-то серьезные действия. Президентство Обамы — это по большей части лозунги: «давайте жить дружно», «давайте договоримся», «давайте не будем делать резких движений». И это во многом способствовало укреплению стабильности режима. Цены на нефть колебались, но оставались более чем достаточными, чтобы Кремль «держал планку» и сохранял ресурсы для финансирования силовых структур и поддержания своего рейтинга среди населения.
Сегодня ситуация принципиально поменялась. И, на мой взгляд, это может привести к внезапным изменениям. В том числе, в вопросе устойчивости режима.
Беседовали Алексей Волошинов и Станислав Корягин
