Вот реально удивляюсь этому "народу"!
Родственники нескольких миллионов воевавших с фашистами и убитых ими, молчат, засунув языки в жопы, а родственники нескольких тысяч предателей, сотрудничавших с ними, что-то отмечают...
А может, патамушта эти родственники придумали, что они вот с этими щирыми украинцами - в одной лодке? Надо было идти и рушить памятники Бандере и Шухевичу, выходить на митинги, требовать запрета украинской идеологии на корню, драться с адептами УПА, требовать русского государственного языка и так далее. Эти родственники 25 лет сидели и не боролись с украинством, а мимикрировали, а потом и вовсе объявили себя украинцами в 25 поколении, имея русские фамилии и русский язык в качестве родного. Они не боролись с украинизацией, а сидели и выжидали, надеясь на "европейский выбор", - так что ответственность лежит на них. Как-то предателей русского мира не очень и жалко. Надо было сразу сделать выбор - русские они или свидомые рагули с дедушкой-бандеровцев в виде "х. е. р. о. я.".
"- Ух ты! - сказал кузнец. - И серых, значит, тоже... Ну и Орден! Серых перебили - это, само собой, хорошо. Но вот насчет нас, благородный дон, как вы полагаете? Приспособимся, а? Под Орденом-то, а?
- Отчего же? - сказал Румата. - Ордену тоже пить-есть надо. Приспособитесь.
Кузнец оживился.
- И я так полагаю, что приспособимся. Я полагаю, главное - никого не трогай, и тебя не тронут, а?
Румата покачал головой.
- Ну нет, - сказал он. - Кто не трогает, тех больше всего и режут.
- И то верно, - вздохнул кузнец. - Да только куда денешься... Один ведь, как перст, да восемь сопляков за штаны держатся. Эх, мать честная, хоть бы моего мастера прирезали! Он у серых в офицерах был. Как вы полагаете, благородный дон, могли его прирезать? Я ему пять золотых задолжал.
- Не знаю, - сказал Румата. - Возможно, и прирезали. Ты лучше вот о чем подумай, кузнец. Ты один, как перст, да таких перстов вас в городе тысяч десять.
- Ну? - сказал кузнец.
- Вот и думай, - сердито сказал Румата и пошел дальше." (с)
