Мне дали понять, что я могу подорвать украинско-израильские отношения. Просто открытым текстом сказали: не надо осложнять. Я и не собирался. Но насторожился. Осторожно попытался уточнить: как именно можно подорвать нерушимую дружбу украинского и еврейского народов? После некоторых раздумий собеседник все же снизошел до ответа. На полноценный ответ это, правда, не тянуло, но кое-какие намеки были. "Ты ведь понимаешь, что наш президент в какой-то мере еврей?", полуутвердительно спросил меня компетентный собеседник. В какой-то мере я это понимал.
Более того, решил уточнить, в какой именно мере и что мне с этим делать. "Ну вот, опять начинаешь ломать дурака!", раздраженно констатировал серьезный товарищ. Вообще-то, дурака валяют, однако я не рискнул огорчать человека столь незначительным уточнением. Молча пил кофе и смотрел в окно. Там был легкий снег, яма и какие-то люди в ярких жилетах. Собеседник тоже тянул паузу, всем своим видом давая понять, что на его плечи в погонах давит очень серьезный груз ответственности. Наконец он решил прервать молчание, поскольку весь кофе я уже выпил и явно собирался просить еще. Товарищ дал некоторые объяснения и начал почему-то с Ирана. Оказывается, для отношений по линии ТегеранКиев я тоже, с... ка, представляю прямую угрозу. "Даже не спорь!", жестко пресек он мою искреннюю попытку возмутиться типа "Ирак с Ираном путаю". Оказывается, идет очень серьезная геополитическая игра, которая уже привела к многочисленным жертвам.
"Смотрел Зеленского в аэропорту?", утвердительно спросил он. Я не смотрел, но на всякий случай задумчиво кивнул и опять посмотрел в окно. Бред какой-то. Вообще телевизор не включаю, поскольку у меня непереносимость местной информационной лактозы. Более того, некоторое время назад решил, что являюсь типичным социофобом, и от осознания этого факта мне стало несколько легче. Однако своими мыслями поделиться не спешил, поскольку чел излагал основы большой игры, где ставки крайне велики. Мы оказались на острие передней ситуации (стилистику я пытаюсь сохранить) и теперь действуем в унисон со всем цивилизованным миром, в первую очередь с США. Президент Зеленский прилагает гигантские усилия для того, чтобы восстановить справедливость, однако сталкивается с активным противодействием спецслужб агрессивных стран. "Черные ящики" нам обязательно передадут, это, считай, вопрос решенный", жестко констатировал собеседник и для убедительности резко ударил ладонью по столу. Ложечка на блюдечке звякнула, я очнулся и попытался вставить пять копеек. Перевести беседу в более конструктивное русло, типа пора идти, надо писать о Давосе. "Я еще не кончил", многозначительно намекнул товарищ. Честно говоря, данная информация кончил он или нет меня абсолютно не волновала. Но его не волновало, что меня не волнует. Лекция об ирано-украинских отношениях продолжилась. Из нее я не понял ровным счетом ничего. Кроме того, что одно мое неосторожное слово может все нафигить. "И вот в разгар оперативной работы появляется некий му... к, который пишет всякую х... ню в "Фейсбуке", подчеркнул компетентный товарищ и почему-то внимательно посмотрел на меня. Я достойно выдержал взгляд. На всякий случай интеллигентно кашлянул в кулак, поскольку собеседник явно завис. "Ему не дали слово в "Яд-Вашем", и это результат спланированной комбинации", наконец разродился товарищ и загрустил. Мне было тоже грустно. От абсурда ситуации. "Евреи не дали?", решил как-то подбодрить собеседника удачным вопросом. Но вопрос оказался неудачным: "При чем здесь евреи, ты что, не понимаешь?!". Я не понимал, о чем искренне и сообщил. "Не надо включать дурачка, когда дело идет о серьезных национальных интересах", собеседник занервничал и стал катать карандаш по столу. Не "дело идет", а "речь". Но не стал злить чела с карандашом. По его словам, антисемитизма у нас нет, но попытки его инспирировать ложатся на благодатную почву. Постоянно раздувается эта тема в СМИ, в результате чего израильские власти считают Бандеру антисемитом. Но говорить, а, тем более, писать об этом не следует, поскольку "язык вражды" не допустим. Офис президента делает все возможное и невозможное, чтобы нормализовать ситуацию и снизить накал. Тут я вклинился и рассказал, что вообще не испытываю никаких антисемитских чувств, даже в отношении рагулей и выступаю за мирное сосуществование, тем более что наш президент тоже того... Хотя ему и не дали выступить на торжествах, однако он, вне всякого сомнения, найдет способ донести и заодно углубить. Собеседник довольно кивал. Видимо, я попал в какую-то невидимую струю, которая вызывала благосклонную реакцию его мозга. Почувствовав, что атмосфера становится благожелательной, слегка поменял тему: "А Гончарука можно?!". Оказывается, Гончарука не просто можно, а и нужно, поскольку есть обстоятельства непреодолимой силы. "А если он гей, тоже можно?", на всякий случай уточнил. Ну раз такая пьянка пошла, то почему бы и не спросить. Мозг собеседника буквально на глазах перевел политкорректное определение "гей" на его общепринятый в широких кругах аналог. Да, даже несмотря на принадлежность к меньшинству, его необходимо критиковать, поскольку он в первую очередь премьер, а уже во вторую очередь то, о чем ты сказал. На этой позитивной ноте мы решили расстаться к взаимному удовольствию. Напоследок я рассказал довольно откровенный анекдот про Сару и ее незадачливого мужа. Поржали и договорились держать друг друга "в курсе".
(с) Александр Зубченко
