Умер Церетели.
"О мертвых только правду", - как говорил Вольтер.
Исчез один из символов того ужаса, что творился с Москвой в девяностых и двухтысячных.
У коррупционера и вандала Лужкова был вкус кочегара, приватизировавшего котельную и разбогатевшего на торговле казенным углем. Именно поэтому в архитектуре он создал особый, лужковский стиль, словно впитавший в себя всю мировую бездарность и бесстильность. По Москве зашагали чудовищные монстры, в которых не сочеталось ничего ни с чем окна с фасадами, масштаб с предназначением, колонны со стилем. Вспомните "Наутилус" на Лубянской площади или что-то невероятное по омерзительности с черными колоннами рядом с "Менделеевской" или огромный сундук в начале Арбата напротив уничтоженной "Праги" - "профессиональное и этическое преступление" как говорил доктор архитектуры А. Гозак. И непременные башенки, башенки, башенки... Лужков ухитрился создавать здания, которые никогда не станут памятниками архитектуры.
Вместе с этим началось такое уничтожение старой, подлинной Москвы, которое не снилось никакому Сталину. Один из немецких архитекторов, приехавший в Москву в 2000-х после почти тридцатилетнего перерыва, пришел в ужас. "Что вы сделали со своим городом?" - спросил он у кого-то из лужковских прихлебателей. "А разве в Берлине мало современных зданий?" - спросил прихлебатель. "Да, вы правы, - ответил архитектор, - но Берлин для этого пришлось бомбить".
Москву врагу бомбить не пришлось Лужков и компашка справились сами. Одним из ревностных помощников Лужкова в этом деле и был Церетели. Человек без вкуса и таланта получил в кормление великий уникальный город. Было где развернуться. Отныне все скульптурные проекты в Москве, все памятники утверждались только им и все талантливое, необычное, искреннее выбрасывалось. (https:t. meyakemenko18392)
Известно, что примитивным людям нравится все огромное, масштабное или миленькое, забавное. Церетели точно почувствовал эту черту Лужкова. В Александровском саду, памятнике войны 1812 года завелись пошлые бронзовые, абсолютно неуместные зверушки, над которыми парили кони с огромными накачанными задами, все это окружила приземистая, кряжистая баллюстрадка. На стрелке Москвы-реки и канала встал диких, совершенно не московских размеров Петр в тапках и со шпагой, который хоть и родился в Москве, но её не терпел и при первой возможности уехал. На бушпритах повисли Андреевские флаги, хотя бушприт всегда был местом для флагов вражеских потопленных кораблей.
Словно насаженный на кол Де Голль появился у гостиницы "Космос" - Франция его с негодованием отвергла, а в Москве место ему нашлось. Чудовищной, дикой мозаикой украсили метро "Парк Победы". (https:t. meyakemenko12956) На Храм Христа Спасителя налепили по его совету... бронзовые горельефы, как на старинный комод. И т. д. За копейки "великий скульптор и художник" получал в Москве роскошные особняки, которые превращал в музеи имени себя. Бессмертных творений было столько, что их выпирало из интерьеров и они массово занимали дворы.
Стилем Церетели, навязанном всей Москве стало отсутствие стиля, дешевка, вызывающая пошлость, которую Пастернак определял как "власть бездарности, которая позволяет себе господствовать". И, как точно писал Чехов: "с течением времени в городе к бездарности отца пригляделись, она укоренилась и стала нашим стилем".
Мне довелось к ним неоднократно встречаться мы с ним были в Общественной Палате и сидели обычно рядом, так как рассаживали на общих заседаниях по алфавиту он на "Ц", я на "Я". И он всегда изображал "художника", всегда "творил" - брал чистые листы и огромной толстенной ручкой цыганского стиля, оплетенной в серебро, рисовал "портреты". Оригинал на портрете можно было узнать только по внешним признакам архиерея по клобуку и кресту, пожилую даму по очкам, военного по погонам и медалям. "Портреты" после заседания он показывал изображенным (те вежливо улыбались), но не дарил очевидно, они должны были составить уникальный фонд его творческого наследия...
И вот его не стало. Вечная память.
А Москве пора выздоравливать от его "наследия". За эти годы оно так и не стало для города своим. (с)
