"Дождь. Ночь. Разбитое окно" (1981)
Дождь. Ночь. Разбитое окно.
И осколки стекла застряли в воздухе,
Как листья, не подхваченные ветром.
Вдруг звон. Точно так
Обрывается жизнь человека.
"Убаюкайте меня" (1982)
Убаюкайте меня, укачайте,
И укройте потеплее одеялом,
Колыбельной песней обманите,
Сны свои мне утром подарите,
Дни с картинками, где солнце голубее дня,
Под подушку утром положите,
Но не ждите, слышите, - не ждите...
Детство убежало от меня.
"День зачёркнут" (1982)
День зачёркнут.
Все страницы
Будут собраны в сомненья.
День зачёркнут.
Отзовитесь
Все, кто канули в неверье,
Все, кто дымкой запоздалой
Были от меня укрыты.
Отзовитесь!
Слышен еле.
Поезда гудок охриплый.
Все дороги словом смыты,
Перепутаны тропинки.
Отзовитесь, дни былые,
Что звенели звонью зыбкой.
Только ветер странно воет
Перекрестки все сметая.
Я сама страниц сомненья
Зачеркну, не понимая.
"Уронила в руки волосы" (1983)
Уронила в руки волосы -
Как пшеничная вода.
А напьешься -
Вмиг накатится.
Серебристая волна.
Время горького дыханье
Подступило, не унять.
Как трава ещё не вялая,
Только стоит ли срывать?
Завтра по утру оглянешься -
Вышел год.
Уронила в руки волосы -
Твой черёд.
"Слепой ребёнок" (1983)
Слепой ребёнок
На куче хлама
Играл осколками стекла
И в мертвых его глазах
Сияло солнце,
Не виденное им.
И блики мерцали
На колких стёклышках,
И пальцы, дрожа,
Перерывали мусор,
Думая, что это
Цветы,
Растущие под небом
Рая.
Слепой ребёнок
Радовался утру,
Не зная
И не ведая, что ночь
Всегда стоит
За детскими
Его плечами.
"Елене Камбуровой" (1983)
Три кровавые слезы, три тюльпана...
Молча женщина сидит. От дурмана
Закружилась голова, сжалось сердце -
Три тюльпана получила ты в наследство...
Только ветер прошумел - быть им ложью.
Но глаза твои кричат - "Быть не может!"
Три кровавые слезы - облетели.
Молча женщина сидит. Им - не веря.
"Черновик" (1983)
Жизнь моя - черновик,
На котором все буквы - созвездия...
Сочтены наперёд все ненастные дни.
Жизнь моя - черновик.
Все удачи мои, невезения
Остаются на нём
Как надорванный выстрелом крик.
"Я стою у черты" (1983)
Я стою у черты,
Где кончается
Связь со Вселенной.
Здесь разводят мосты
Ровно в полночь
То время бессменно.
Я стою у черты
Ну, шагни,
И окажешься сразу бессмертна.
Оглянулась за мною дни,
Что дарили мне столько света.
И я
Сделать последний шаг
Не могу.
Но торопит время.
Утром меркнет моя звезда
И черта обернулась мгновеньем.
"Благослови меня, строка" (1983)
Благослови меня, строка, благослови мечом и раной,
Я упаду, но тут же встану.
Благослови меня, строка.
"Евгению Евтушенко" (1983)
Вы - поводырь, а я - слепой старик.
Вы - проводник. Я еду без билета!
Иной вопрос остался без ответа,
И втоптан в землю прах друзей моих.
Вы - глас людской. Я - позабытый стих.
"Остановись на миг" (1983)
Зачем, когда придёт пора,
Мы гоним детство со двора,
Зачем стараемся скорей
Перешагнуть мы радость дней?
Спешим расти, и годы все
Мы пробегаем, как во сне...
Остановись на миг, смотри -
Забыли мы поднять с земли
Мечты об алых парусах,
О сказках, ждущих нас впотьмах...
Я по ступенькам, как по дням,
Сбегу к потерянным годам,
Я детство на руки возьму,
И жизнь свою верну.
"Сорок первый год" (1983)
Города горят,
И леса горят.
По стране идёт
Чёрным шагом
Враг.
Смертью смотрит
Глаз,
И рукой своей
Враг заносит меч
Над землёй моей.
И закрыл крылом
Страшный ястреб
Свет.
И кричит земля:
Мне покоя нет.
Отчего вы,
Люди,
Хуже зверей,
Убиваете даже
Малых детей?
Города горят,
И леса горят.
По земле идёт
Чёрным шагом
Враг.
"Не надо спрашивать меня" (1984)
Не надо спрашивать меня,
Зачем живут стихи больные.
Я понимаю: лучше было
Иметь запас здоровых слов...
Нельзя спросить - зачем приходят,
Зачем ночные палачи
Из ножен вынули мечи,
И на меня идёт гурьбою,
Зачем столпились у дверей
Недетской памяти моей
Слепые загнанные люди...
Огонь сжирал десятки судеб,
Но разве появился тот,
Кто на себя всё зло возьмёт?
"Чужие окна" (1985)
Чужие окна, немое кино,
Темно на улице, в кадре светло...
Молча кричит ребёнок - не я его качаю,
Бьётся посуда к счастью - не я его получаю.
И в зале полно безбилетных,
На этом сеансе - молчанье...
Моё окно - звуковое.
Подёрнуты стёкла печалью.