В этот день каждый год моя бабушка молчала и плакала. Нет, она не потеряла в блокаду трех дочерей. Зимой 42-го они уехали на полуторке по дороге жизни на большую землю. К Финляндскому вокзалу по Литейному она везла на саночках два тельца, которые не могли разговаривать, третье шло рядом, периодически падало в снег и бормотало:"Мама, брось меня. Я умираю..." И бабушка, весившая тогда 28 кг, поднимала старшую дочь, била ее по щекам и хрипела:"Нет. Ты будешь жить. У тебя будут дети. Я не дам тебе умереть!"
На Ладоге один из солдат дал бабушке малюсенький кусочек шоколада, который она разделила на три части и сунула девочкам в рты.
А потом, в эвакуации, она еще долго продолжала кормить дочерей 125-ю граммами съестного, чтобы те не умерли от переедания.
Она вся была порезана: в блокаду у нее вылезли лимфоузлы, она навсегда осталась седой беззубой, но волевой женщиной.
Несчастное поколение, на долю которого не выпало жизни, детства, юности, молодости. Только страх войны.
Сквозь слезы, бабушка в этот день повторяла только одно:"Не дай бог... не дай бог..."
Не дай мне бог когда-нибудь превратиться в идиотку, рядящую своих детей в военную форму и истерящую:"Можем повторить!"
НЕ МОЖЕМ. НЕ ПОВТОРИМ. НЕ ДАЙ БОГ...
