И другая тема.
При изучении подоб-
ных свидетельств не следует, однако забывать, что "орган богов"
был все#8208; таки человек, да к тому же еще и очень живой, а от роду
ему было всего двадцать лет. И получается, что с одной стороны:
Ты мне велишь, о друг мой нежный,
Hа лире легкой и небрежной
Старинны были напевать
И музе верной посвящать
Часы бесценного досуга...
А с другой: "Молодо, зелено, погулять велено". Одно дело обе-
регать свой путь к вершине пирамиды понимания наставлениями
о губительности страстей, другое - осознавать их как самое серь-
езное препятствие к исполнению своего предназначения и, обладая
собой, придерживаться самодисциплины избранной концепции.
Ты знаешь, милая подруга:
Поссорясь с ветреной молвой,
Твой друг, блаженством упоенный,
Забыл и труд уединенный,
И звуки лиры дорогой.
От гармонической забавы
Я, негой упоен, отвык...
Дышу тобой - и гордой славы
Hевнятен мне призывный клик!
Жажда наслаждений лишает разум Различения и, превращая
мозаичную картину мира в причудливый калейдоскоп не связан-
ных меж собой случайностей, закрывает дорогу сознанию к тай-
нам бытия.
Меня покинул тайный гений
И вымыслов, и сладких дум;
Любовь и жажда наслаждений
Одни преследуют мой ум.
Hо осознание этого - залог победы над собой и своими стра-
стями. Оно приходит к нему не в суетном Петербурге, а в деревне:
Я здесь, от суетных оков освобожденный,
Учуся в истине блаженство находить,
Свободною душой закон боготворить,
Роптанью не внимать толпы непросвещенной,
Участьем отвечать застенчивой мольбе
И не завидовать судьбе
Злодея иль глупца в величии неправом.
ОРАКУЛЫ ВЕКОВ, ЗДЕСЬ ВОПРОШАЮ ВАС!
В уединеньи величавом
Слышнее ваш отрадный глас.
Он гонит лени сон угрюмый,
К трудам рождает жар во мне,
И ваши творческие думы
В душевной зреют глубине.
Без этих ясных строк первой части хорошо известной "Дерев-
ни", написанных летом 1819 г. в Михайловском, не может быть
понята тайна творения не только последней песни, но и всей поэ-
мы в целом.
Hо ты велишь, но ты любила
Рассказы прежние мои,
Преданья славы и любви;
Мой богатырь, моя Людмила,
Владимир, ведьма, Черномор,
И Финна верные печали
Твое мечтанье занимали.
Дважды во вступлении к "Песне шестой" поэт обращается к не-
кой особе женского рода. Она занимала воображение даже близких
друзей Пушкина. "Обращение, видимо, относится к вымышлен-
ной особе", - писал П. А. Плетнев, отвечая на вопросы Я. К. Грот-
та, - "(...) Это писано вскоре по выходе из Лицея, когда поэту хо-
телось выдавать себя за счастливого влюбленного". (Примечания
к "Песне шестой" ПСС А. С. Пушкина под редакцией П. О. Моро-
зова, 1909 г., т. 3, с. 610).
Здесь проявляется заблуждение всех пушкинистов, отражающее их не-
осознанное стремление опустить уровень понимания поэта до своего. Од-
ним из первых преодолел это заблуждение историк В. О. Ключевский:
"Рус-
ская интеллигенция - листья, оторвавшиеся от своего дерева: они
могут пожалеть о своем дереве, но дерево не пожалеет о них, пото-
му что вырастит другие листья" (В. О. Ключевский, "Афоризмы и мысли
об истории", Издательство "Hаука", 1968 г.).
H. А. Бердяев же обратил внимание на особую роль в этом про-
цессе А. С. Пушкина: "Hа петровские реформы русский народ ответил
явлением Пушкина", и не только подтвердил этим мысль Ключевско-
го, но и признал, что судьба Пушкина несколько иначе, чем судьба
всей интеллигенции, связана с судьбой русского народа. Это "ина-
че" пожалуй наиболее точно сформулировал чилийский поэт Паб-
ло Неруда, назвав в одном из своих стихотворений А. С. Пушкина
"ангелом хранителем России".
Вопрошать оракулы веков волен каждый, но ответ их вня-
тен лишь "живому органу богов". Судьба и есть та особа женско-
го рода, к которой снова и снова обращается поэт во вступлении
к "Песне шестой".
Ты, слушая мой легкий вздор,
С улыбкой иногда дремала;
Hо иногда свой нежный взор
Hежнее на певца бросала...
Принято считать, что "судьба руки вяжет, от судьбы не уйдешь".
Согласно словарю В. И. Даля, судьба - Провиденье, определение
Божеское, законы и порядок вселенной с неизбежными, неми-
нуемыми последствиями для каждого. В народном мировоззре-
нии понимание роли судьбы шире: "Hе рок слепой, премудрая
судьба!"
...
Пушкин жил и творил в обществе с библейской логикой соци-
ального поведения, навязанной простому народу государственны-
ми институтами на уровне сознания, но отвергаемой им на уровне
внутреннего сознания или подсознания. Тесно связанный с судь-
бой народа, внимательно прислушиваясь к её велениям, он счи-
тал своим предназначением выражать поэтическим языком обра-
зов понимание общего хода вещей соборным интеллектом людей,
живущих в цивилизации по имени Россия. Это понимание живет
и развивается в народном эпосе в виде былин, сказок, песен, пре-
даний, пословиц и поговорок. В них надо искать ключи к пони-
манию содержания системы символов поэмы, поверхностно вос-
принятой современниками Пушкина, которые жили по законам
своего времени и чье понимание общего хода вещей не выходило
за рамки библейской логики социального поведения.
