Мне выпала в жизни большая радость посуществовать короткое мгновение рядом с Михаилом Задорновым.
Задорнов потряс меня своим внезапным, ярким, словно молния с громом, среди ясного неба, явлением в моей жизни. Был заурядный рабочий день в редакции "Комсомольской правды". Вдруг - хрясь! Звонок! Женский голос обыденно сказал:
- С вами будет говорить Михаил Задорнов.
Что? Что могло побудить мастера острого слова позвонить зеленому непризнанному, сочинителю?
- Александр? Здравствуйте! Это Михаил Задорнов. Может, слыхали? Мы тут сейчас с Петросяном читаем вашу книжку про пичужек, и покатываемся от смеха.
- Не может быть! сказал я, полагая, что это кто-то из моих друзей так неостроумно прикалывается, и неумело воспроизводит голос Задорнова.
- Честное слово. Скажите, Саша, а у вас есть рассказы без мата? Я понимаю, что вам это, наверное, это нелегко...
Я стал лихорадочно припоминать. Да. У меня были такие рассказы. Немного, но были. Договорились, что я привезу ему их в офис. Так мы познакомились. Он взял несколько целомудренных историй и включил их в свой сборник "Задорнов энд К".
- Ты, Саша, должен заниматься литературой, - говорил мне Михаил Николаевич, без особой назидательности, но с какой-то пророческой уверенностью, - бросай журналистику и садись писать. Жизнь очень короткая.
Задорнов стал слегка, по-братски, опекать меня. Нет. Он никогда не корил меня за слово, не правил и не поучал. Просто он отсылал и рекомендовал мои рассказы своим знакомым редакторам. Хотя сам я не решался просить его помогать мне. Он так решил.
- Я делюсь с тобой своим рейтингом, - говорил он с улыбкой, - Я, в молодости, лет десять мытарствовал по редакциям без всякого толку. Знаешь, какое это счастье делиться своим счастьем!
Сам он никогда не использовал в своем творчестве сакральную и профанную инвективную вокативу. Даже в беседах со мной не матерился, а быстро, умело и без особого труда заменял матерные слова на эвфемизмы. Однако крепкое русское словцо любил слушать.
- Твои рассказы, Саша, я люблю читать в уединении, но никогда не стал бы читать их своей маме, своим зрителям и поклонникам, - честно признавался он.
Я не обижался. Как не обижаются на старшего брата.
Случилось мне даже поучаствовать в съемках его фильма о Вещем Олеге. Пока мы ехали в языческую деревню, где проходили съемки, Задорнов три часа, что мы находились в пути, с присущим ему артистизмом и юмором, рассказывал мне свои очерки истории Древней Руси. Эх! Зря я не записал тот импровизированный, путевой концерт. Я был тогда единственным зрителем в тесном концертном зале трясущейся кабины. Задорнов настолько увлекся русской историей, и ему так хотелось поделиться своими открытиями со всеми, что его выступления стали походить на захватывающие, филологические лекции.
С глубокой печалью и горечью обнаружил я появившиеся в интернете дешевые и неуместные спекуляции на тему, о том, что Задорнов "заигрывал" с язычеством, оттого Бог и наказал его. При чем тут язычество? Согласно этой версии, Бог должен так же покарать и магометанина, и буддиста, и кришнаита, и другого отступника и еретика. Не заигрывал он ни с кем. Ему не до этого было. Он работал. Радость своего ироничного восприятия жизни нес он нам, людям. Настроение поднималось у всех после общения с ним. Уважение, любовь, к русской нации, к нашей истории, хотел он вернуть своими дерзновенными изысканиями. Чтобы гордились мы с тобой тем, что мы РУССКИЕ!
(с) Александр Мешков, "Комсомольская правда"
