Но сегодня прочитала:
"Однажды у меня умерли все Владимиры Викторовичи. Так завали мои комнатные растения. По детству мне было достаточно воткнуть семечко в горшок с мамиными цветами (которые никогда не цвели), и спустя некоторое время в них колосились то лимоны, то хурма, то еще какой-то самосад. Мамины комнатные растения казались мне безумно скучными. Я не знаю, как они назывались, у них были листы, похожие на отдельные пальмы или зонтики, а ножки этих листов были мягкие мясистые в мохнатой кожице. Самое прикольное в этих цветах были именно ножки, особенно мне нравилось отламывать листочки, сдирать длинными полосками эту кожицу и обнаруживать под ней нечто, по консистенции напоминающее перезревший холодный липкий огурец.
Потом я стала жить одна. В суровом климате общежития могли выжить лишь кактусы, зато у меня их было много. На новый год я украшала их бисером. Потом были всякие разные цветы, в том числе и фикусы, и пахиподиумы, и драцены. И всех их звали Владимир Викторович (чтоб не путаться). А в один совсем не прекрасный день они стали загибаться. Друг за другом. Я пыталась реанимировать страдальцев, но все, даже самые энергичные меры, оказались напрасными. И однажды пришлось вслед за Агатой Кристи констатировать, что никого не стало.
С переездом в СПб картина продолжилась. На первой съемной квартире у меня зачах кактус. Во второй квартире меня уже поджидали драцена и денежное дерево, которые смогли в одиночестве пережить несколько месяцев, пока хозяева искали подходящих жильцов. И тут к ним приехала я. В общем, судя по поведению растений, я оказалась не очень-то подходящей.
Начало августа было грустным, тоскливым и одиноким: все разъехались кто куда (даже дочь) и я осталась совершенно одна. Я решила, что пора что-то менять, и купила авокадо. Положила его в блюдо с яблоками ("чтоб дозрел") и поехала на кладбище. "Вот это поворот", - скажут все, кроме Лёлищи, потому что Лёлища знает толк в кладбищах. В общем, тот день у меня по-настоящему удался. Душевно, громко, весело, с разводкой мостов и пешком через полгорода. Где мои шестнадцать лет... прым-пырым-пыпырым... Домой я вернулась с первыми трамваями. А там меня ждал почерневший авокадо. Плод пришлось выбросить, а косточку оставить, потому что дочь просила как-нибудь показать ей косточку авокадо. Чтобы не валялась просто так положила её в стакан с водой.
И вот спустя несколько недель косточка треснула. Просвет становился всё больше и больше, и я с удивлением присматривалась к тому, что находилось в серединке, не смея поверить, что это корешок. Но это был именно он. Косточка тут же из стакана перекочевала в маленькую рюмочку, а позже в стаканчик побольше, где и прожила последние полгода. Эту косточку я холила и лелеяла, меняла ей воду, гладила её пальчиком и разговаривала с ней вечерами. Потому что она стала для меня Знаком. Событием. Знамением. Это зарождение новой жизни из твердой безжизненной косточки стало для меня символом начала изменений в жизни моей собственной. У меня давным-давно ничего не росло, и вдруг...
Росточек оказался слабым, нежным, тоненьким. Он всё силился вытянуться, и всё у него не хватало ресурсов. Но я его любила, а любовь силища неимоверная. И вот однажды он решил, наконец, выпустить пару листочков. Листики формировались долго и не хотели раскрываться. Я каждый день проверяла: "Ну что там? Есть? Эх! Ну, ещё денек и будут! О, завтра будут точно!". Но увидеть их я не успела. Потому что первой их увидела кошка...
Сказать, что я расстроилась ничего не сказать. Я плакала, коша впала в немилость, дочь благоразумно "ушла заниматься своими делами". Я переселила косточку в единственную недоступную для кошки комнату и решила, что "не судьба, ну и пусть, ведь авокады они и так капризные, порадуемся самому факту проращивания". Но косточка решила иначе и пустила развиваться побочную веточку. На эту веточку сил у нее не было уже совершенно, но, видно, слишком прочные были связи: со мной, с событиями в моей жизни, с самой жизнью. И ей удалось выжить. В общем, это прозрачный росточек пережил кошку, зиму, какую-то пошесть (спасла мыльными опрыскиваниями), катастрофическую нехватку освещения, а сейчас его ещё чуток приморозили без моего ведома и два листочка, наверное, отпадут. Но это всё равно не критично. Росточек выжил. И сегодня был высажен в горшочек. Вместе со своим братом, которого я уже чисто ради эксперимента тоже прорастила из косточки и тоже под событие, неразрывно связанное с первым. И как в подтверждение моей робкой догадки, второе деревце оказалось увереннее и сильнее, мол, ну чё ты стесняешься, хватит сомневаться, всё будет хорошо, видишь вот он я какой крепыш!
Удивительно, как растения отзываются на изменения атмосферы. Они как канарейки, которых когда-то шахтёры брали в забой для контроля рудничных газов. Что-то происходит с тобой, ты этого ещё даже не понял, не осознал, не проговорил для себя, а растение уже семафорит о проблемах. Они как барометр личного благополучия. Как свидетельство того, что нужно держаться и верить, ведь пока с ними всё хорошо, можно думать, что впереди тоже нет ничего плохого, пусть даже конкретно сейчас кажется, что хуже некуда. Если растут, значит, точно не хуже.
UPD. Крепко пришлось задуматься над сопроводительным саундтреком для поста. В голове вертелись то "Цветут цветы" ("Танцы минус"), то "Эх, Лук лучок" (в варианте Вечернего Урганта) - вроде ничего такие и не без подтекста. Но волшебному событию волшебная песня. Для меня это самая нежная и чарующая песня из детства. Каждый раз когда слышу её - улыбаюсь вглубь себя, в воспоминания и отзвуки неуловимых ощущений родом из тех времён, когда небо казалось высоким-высоким, а лето ослепительным и бесконечным.
#натыныфлешбеки"
Решила поделиться, может, кому-то понравится.
Это в одной из наших миграционных групп в вк хозяйка Ната Платонова. Иногда она пишет не о миграции, а просто от души.
Я обожаю ее тексты.
