Им мы тоже обязаны за свои жизни. Вспоминайте об этом, прежде чем обидеть пса.
За всю Великую Отечественную Войну бок о бок с людьми воевало несметное количество собак. Были среди них как породистые, так и простые дворняги, но это не имело значения. Важно было то, что все они равным образом рисковали своими жизнями, а порой и вовсе отдавали их за нас, за людей.
Ездовые и санитарные собаки- около 15 тысяч упряжек, зимой на нартах, летом на специальных тележках под огнем и взрывами вывезли с поля боя около 700 тысяч тяжелораненых, подвезли к боевым частям 3500 тонн боеприпасов.
Собаки-миноискатели. Собаки принимали участие в разминировании г. г. Белгород, Киев, Одессу, Новгород, Витебск, Полоцк, Варшаву, Прагу, Вену, Будапешт, Берлин. Общая протяженность военных дорог проверенных собаками составила 15153 км.
Собаки-связисты в сложной боевой обстановке, порой в непроходимых для человека местах доставили свыше 120 тысяч боевых донесений, для установления связи проложили 8 тысяч км телефонного провода (для сравнения: расстояние от Берлина до Нью-Йорка - 6 500 км.). Иногда даже тяжело раненая собака доползала до места назначения и выполняла свою боевую задачу.
Собаки-истребители танков за время войны они подорвали более 300 фашистских танков. Собак кормили под танками, вызывая у них положительные ассоциации с нахождением под военной техникой. Собаки бросались под танки, взрываясь вместе с ними.
Диверсионные собаки подрывали железнодорожные составы и мосты.
Собаки разведывательной службы сопровождали разведчиков в тыл врага для успешного прохода через его передовые позиции, обнаружения скрытых огневых точек, засад, секретов, оказания помощи при захвате "языка", работали быстро, четко и беззвучно.
Сторожевые собаки работали в боевом охранении, в засадах для обнаружения врага ночью и в ненастную погоду. Эти четвероногие умницы только натяжением поводка и поворотом туловища указывали направление грозящей опасности.
Мало кто говорит об этом. Не пишут об этом и в учебниках истории, но это не повод не знать и не помнить подвиги собак.
Собак не поминают поименно,
Им не дают наград и орденов,
Но всё же должен помнить мир спасённый,
О подвиге собак со всех дворов!
Услышала я, может не случайно,
Историю, как шёл Великий бой!
Мне рассказал о подвиге отчаянном
Один седой участник битвы той!
Я слушала его и удивлялась,
Не уж-то правду говорит седой старик!?
И на груди его награда красовалась,
Но не хвалился той наградой фронтовик.
Тот бой тяжёлый в памяти остался...
Он не забыл историю о том...,
Как с ними рядом с танками сражался,
Четырёхлапый, храбрый батальон!-
Полуголодные, худющие дворняги,
Глазами умными - всё вглядывались в нас.
А мы на них горой гранаты надевали,
Им командир смертельный дал приказ!
Собакам мы должны быть благодарны!
За то, что были рядом в те года,
Их дружба и шальная солидарность,
Пусть остаются с нами навсегда!
Как мало вы дворняги воевали,
Подбитый танк - и нет в помине вас.
И мы, глотая слёзы, вспоминали,
Собак, что жизни отдали за нас!
Мне трудно говорить о наболевшем,
Я видел этот ужас не во сне!
Э... х! Знали б Вы, что значит танк сгоревший!
Ведь это не прошедший танк к Москве!
Я видел, как собаки воевали,
Я не забуду это никогда!
И дай-то Бог, чтоб люди осознали,
Что это Он им помогал тогда!
Да разве можно позабыть такое!
В неравной схватке жизни не щадя,
Дворняги шли на смерть за нас с тобою!
Такое, люди, забывать нельзя!
Всё говорят, кто прошлое забудет,
Тогда и будущее не увидит Вас!
Задумались бы Вы над этим, люди,
То столько злобы не было бы в нас!
Собак я не любил, не замечал
Пока нас не свела судьба в бою!
Прошли года, но, где бих ни встречал
С тех пор склоняю голову свою...
Андрюшка с нетерпением ждал приезда своего питерского дедушки. На то были свои причины. Мальчику исполнялось пять лет, и дед обещал привезти долгожданный подарок - щенка овчарки из хорошего питерского питомника. Но главное - Андрюшка совершенно не помнил своего деда и мечтал наконец - то с ним познакомиться. Мама так много о нём рассказывала, что нетерпение Андрея росло с каждым днём. И вот он пришёл - день приезда дедушки и День рождения Андрюшки. Приезд деда малыш проспал, потому что очень рано поезд прибывал в его город. Когда Андрюшка проснулся, он услышал весёлый смех и разговор на кухне, и со всех ног побежал туда с радостным криком:
- Дедушка! Дедушка приехал!
На кухне сидели мама, папа, дедушка, а по полу бегал толстенький красивый щеночек. Андрюшка остановился в дверях в растерянности: он смотрел то на щенка, то на седого, худощавого мужчину с пышными усами, весело смеющегося и протягивающего руки навстречу внуку.
- Дедушка! - Андрюшка наконец - то выбрал, к кому первому подбежать, - дедушка! Какой ты... сусатый!
Дед засмеялся:
- Ну, здравствуй, внучок! Большой какой стал! Не сусатый я, а усатый...
Ну, помнишь меня?
- Не - а! На фотографии помню, а так - не помню. Вот теперь запомню! Я уже большой! Дед, а эта собачка - мне?
- Тебе, тебе. Звать его Джим. Будет расти вместе с тобой. Хорошая порода, умная. Но ты должен ухаживать за ним и помогать маме и папе воспитывать собаку, понял?
- Ага! Понял, - Андрюшка уже тискал щенка, они вмиг затеяли весёлую возню, и взрослые со смехом смотрели на игру ребёнка и щенка.
Дни визита дедушки пролетели быстро. Андрюшка и дед вместе гуляли, вместе занимались щенком, вместе ходили купаться на море.
Накануне отъезда деда назад, в Питер, взрослые долго сидели на кухне, пели песни, о чём - то говорили, а Андрей играл в комнате с Джимом.
... Тишина на кухне насторожила мальчика, он тихонько подошёл к кухонной двери, прислушался: мама всхлипывала, дедушка о чём - то говорил вполголоса. Андрюша прислушался. Дед рассказывал о блокаде Ленинграда, о диком холоде, голоде, смертях ленинградцев и о собаке. Андрюша ещё не знал, что это такое - блокада, но то, что он услышал, глубоко поразило его маленькое сердечко...
- Эх, доченька! Я мало что помню, мне было столько же, сколько сейчас Андрюшке, нас - то вывезли сразу, а дед и бабушка остались: нужны они были в городе, ты же знаешь, хирургами они были, спасали людей, пострадавших при обстрелах и бомбёжках. Я помню, что у них был пёсик маленький: белый пуделёк Коська. Бабушка просто обожала его. Но я плохо помню деда с бабкой. Работали они всё время, виделись мы редко, да и жили мы в разных концах города... Мама была беременна, вот нас отец быстренько и увёз в деревню. А сам на фронт как уехал, так только в самом конце войны мы и узнали о его гибели.
Так вот. Разбирал я недавно бумаги мамины и нашел её дневник. Я никогда не видел, чтоб она что - то писала. А она, оказывается, много лет вела дневник... И поразила меня одна запись, уже послевоенная, когда мы вернулись в Ленинград, и она встретилась со своими родителями. Выжили они, пережили блокаду. И Коська выжил... А записала она рассказ своей матери об этом самом Коське. В блокаду - то всех кошек - собак съели, ты знаешь, но люди прятали своих питомцев... Не всегда это удавалось, да... Но после снятия блокады на улицах города появились люди с собаками. Мало их было, но были... Вот, значит... Сутками мои дед и бабка в больнице пропадали, а Коська один дома сидел. И до чего умён был: никто не слышал его лая, пёсик как - будто понимал, что если о нём узнают - выкрадут и съедят... Воры один раз всё же забрались в квартиру, но ничего не нашли - пусто было, всё продали, обменяли на еду, Коська же был такой худенький, что смог забиться под низкий диван, его и не увидели... А диван тот был огромный, тяжеленный, этакий динозавр мебельный... С места не сдвинешь. Знаешь, доча, даже в голодающем городе находились люди, покупающие вещи. Было у бабки колечко, старинное, берегла она его, по наследству передавалось. Такое тоненькое, с камушками... Решилась всё - таки продать. Достала из тайника, уронила, и укатилось колечко под диван. Двигали - двигали его, да слабые стали, не смогли сдвинуть, а диван так и остался стоять выдвинутым немного... А колечко уже потом нашли. Осталось оно у бабки. Во как! Не судьба была ему в чужие руки - то попасть... И вот заболела бабка - ослабела. Она, оказывается, подсовывала деду свой пай хлеба, да ещё и Коське тайком совала малюсенький кусочек, вот и ослабла - встать не смогла. Дед ушёл на работу, а она осталась дома лежать - ноги опухли... И вдруг Коська, которого уже шатало от голода, и он почти не вставал, пополз под тот самый диван и вылез оттуда с бубликом в зубах... С таким большим бубликом... с маком... Бублик был чёрствый - чёрствый, весь в паутине, но это был хлеб! Коська притащил бублик бабушке и положил на одеяло. Та не поверила своим глазам! Она сползла с постели, разожгла буржуйку, сварила хлебную похлёбку, и они с Коськой поели тёплое, хлебное варево, не забыв оставить немного деду. На следующий день Коська снова вытащил бублик, и ещё, и ещё... Неделю мои дед и бабушка ели бубличное варево и молились на запасливого Коську. Они вспомнили, что пёсик всегда прятал часть еды или лакомства, которые ему давали, в разных частях квартиры, и вот теперь эти бубличные запасы помогли бабушке встать на ноги, а Коське - выжить... После тщательной ревизии всех потаённых уголков квартиры ещё обнаружились половинка бутерброда с копчёной колбасой и несколько кусочков засохшего варёного мяса. Все эти находки были сварены, честно поделены на три части и съедены. Так Коська оказался спасителем моих родных... Вот такой рассказ я прочёл в дневнике мамы...
- Ну, доча, не плачь! Ведь все остались живы... И Коська ещё пять лет прожил...
За дверью кухни послышалось всхлипывание и поскуливание. Женщина распахнула дверь, и все увидели зарёванного Андрюшку, прижимающего к себе щенка, который, пытаясь вырваться из крепких объятий, недовольно скулил.
- Деда! Мне Коську жалко! И твоих бабушку и дедушку... - уже не скрываясь, в голос, заревел Андрюшка, кинувшись в объятия к деду.
- Ну, ну! Мужчины не плачут! Всё хорошо... Всё хорошо... Хороший человек вырастет, вот увидите! Добросердечный. И Джим ему в этом поможет, - дед ласково гладил вздрагивающие плечи внука и улыбался светлой, мудрой улыбкой...(с)
=
Рассказ одного солдата...
Раненый очнулся. Он лежал один. Сражение кончилось, по крайней мере для него. Война прогрохотала по этим местам, оглушила, обожгла и унеслась дальше. Ушли его боевые товарищи. А он остался.
Он очнулся оттого, что кто-то теплой влажной тряпкой обтирал его лицо, смывал кровь.
Раненый открыл глаза.
Прямо перед собой он увидел приветливую собачью морду с живыми черными глазами, внимательно смотревшими на него. Небольшая рыженькая дворняжечка участливо-заботливо облизывала его, старалась привести в чувство. Увидав, что веки лежащего дрогнули и поднялись, она радостно заюлила, завиляла хвостом, затем, сев, прижалась к нему теплым боком. Она словно старалась отогреть его.
"Умная..." подумал раненый и заметил на ошейнике бинтик и пузырек-бочечку с прозрачной жидкостью.
Потянув к себе собаку за ошейник, он вытащил пробку и, припав губами, сделал из бочонка глоток. Точно огонь прокатился по пустым кишкам. Во рту и в горле палило, но после этого он сразу почувствовал себя. Сделанное усилие утомило его, и он, откинувшись на спину, вынужден был полежать неподвижно, перевести дух.
По небу плыли облака, где-то перекликались птицы
Занятый своими ощущениями, постепенным возвращением к жизни, он не заметил, как собака исчезла.
Он даже загоревал. Опять один! Откуда она взялась? И почему так быстро убежала?
И вдруг она снова явилась. И не одна: ее сопровождал большой кудлатый пес, запряженный в носилки-волокуши.
Большой тоже помахал хвостом. Остановившись рядом, он как бы приглашал: "Ну, давай, смелее..."
Раненый с трудом перевалился в носилки. Маленькая в это время суетилась около него, ободряла. Большой пес терпеливо ждал. Потом в том же порядке они потащили его. Вернее, тащил один большой пес, а рыжая дворняжечка семенила впереди, как бы разведывая путь и подбадривая большого. Раненый был тяжелый крупный, рослый мужчина, из тех, о каких в старину говорили богатырь. Носилки цеплялись за кусты, за корни, застревали в колдобинах. Упряжной пес тащил с натугой, вынужден был часто от кочки к кочке, от одного разрыва до другого.
Еще снаряд или мина... Рыженькая внезапно взвизгнула и, жалобно заскулив, закружилась на месте. Слепой осколок ударил ее, порвав сухожилие на ноге и поранив другую ногу. Рыженькая хотела ползти не могла. Из ран хлестала кровь, бедная собака легла, беспомощно озираясь. Раненому запомнились ее страдающие глаза. Ах ты, вот еще несчастье... Дотянувшись через силу, превозмогая собственную боль, раненый положил рыженькую рядом с собой. Большой пес потащил обоих.
Встали, поехали, снова и снова.
Встали... Вот когда большому потребовалась вся его выносливость и сила. Казалось, этот путь никогда не кончится. Казалось все, больше не повезет, выбился из сил; нет, большой пес опять напрягался, дергал в одну сторону, в другую, потом вперед, и волокуша опять ползла, оставляя за собой в густой траве широкую борозду. Чувство долга у него пересиливало усталость.
У раненого было такое чувство, как будто он сам надрывается, таща непосильный груз. Он словно ощущал каждое усилие пса-труженика, спасавшего обоим жизнь. Помочь бы... Ну, еще! поддай еще, голубчик, умаялся, поди... Если бы собаки умели потеть, большой пес, наверное, был бы весь в мыле, мокрый нос.
Сознание то оставляло, то возвращалось; в какие-то моменты ему казалось, что он начинает бредить наяву. Сколько их, собак, две, а может, одна? Но нет, они были Слишком разные. А откуда у них сани-волокуши? Смешные мысли; да люди сделали, специально, чтоб вывозить с поля боя раненых; люди же научили и собак...
К счастью, спасение было уже близко. Из леса высыпали бойцы в советской форме. На опушке, санитары окружили носилки. Раненого подняли и понесли.
Сперва ее, запротестовал он.
Да не бойся, не бросим и ее. Военврач быстро осмотрел рыжую; два санитара стали перевязывать ее. Собака благодарно смотрела на людей. Большой пес той порой отдыхал, растянувшись на зеленой лужайке.
Поправится, сказал врач. Вылечим. На собаке быстро заживает. Они у нас уже давно работают так, на пару. Поработают еще...
Спасибо им, сказал едва слышно раненый и вместе с Разлившейся по телу слабостью, ощутил внезапно вспыхнувшую радость оттого, что жизнь и вправду снова вернулась к нему. Крохотный, не отмеченный ни в каких сводках Совинформбюро эпизод на необозримых грохочущих просторах войны, но для него вся жизнь.
Потом еще будет госпиталь, долгое лечение, белые халаты и запах йодоформа, операции, наконец, снова в строй, битва на Одере и Красное знамя над рейхстагом и великое, ни с чем не сравнимое, незабываемое гордое чувство Победы, а в прозрачной коробочке из оргстекла всю жизнь будут храниться вынутые из его тела осколки немецкой мины той самой, которая свалила его тогда. О чем он всегда сожалел: что никогда не узнает даже кличек своих неожиданных спасительниц. Просто Маленькая и Большая..
БЕРЕГИТЕ ЖИВОТНЫХ НЕ ЗАБЫВАЙТЕ КАК ОНИ НАШИХ ПРЕДКОВ СПАСАЛИ РАДИ НАШЕЙ ЖИЗНИ.(с)
