Почти как боги. Только не они. Всё шли, подняв повыше воротник, поглубже руки запустив в карманы. Всё шли по тротуарам и мостам, не думая, не зная, что же там. Там, за чертой: монахи, истуканы,
сияющее вечное нигде, Иона, зашифрованный в ките, шумеры, пирамиды, Атлантида? И вспомнить бы пророков или мойр, чтобы вернуться наконец домой. Реально только вспомнить, не для вида.
Почти как люди. Научились жить, укрылись в обездвиженной глуши, но с транспортом до центра регулярно. Сложили быт, как пазл, из частей. Стабильно не любили новостей. В июне у реки нашли поляну, чтобы на ней устраивать пикник. Тот свет, что не родился, а возник, лизал макушки знойно и шершаво.
Росла трава. Кузнечик стрекотал. Звезды далёкой леденел кристалл, в ладони падать не имея права.
Почти как кошки. Тихие шаги, язык прикосновений: "помоги, я без тебя не справлюсь. Вместе проще". Под крышей переливы голубей. Чем дальше в ночь, тем музыка слабей, желанней тишина, пустынней площадь.
И вот уже казалось, что конец, но - плыли корабли, спешил гонец, поймав попутный ветер на задворках, захлопнув небо, словно дверь в буфет.
Они как раз уснули на софе буквально за минуту до того, как
Сфинкс вышел из картины на стене, поставил чемодан на грязный снег, монетку кинул. Удивился - решка. Увы, анклав цветочных берегов опять не досчитался двух богов. И двух людей. И кошек двух, конечно.
Сфинкс хрустнул шеей. В хороводе льдов поправил галстук, отряхнул пальто (красивое, но недоволен шлицей). Да, скользко. Да, в ходу челночный бег.
И нет гробниц, и странно человек. И хрипло рассмеялась продавщица.
Почти как Бастет. Точно не она. Космический удел веретена - вертеться всемогуще и бессмертно. Шёл сфинкс, и двое спали, и - живи. Зима преисполняется любви,
сорвав железных крыш аплодисменты.
(СвирелЬка)
