Сделаю пост и здесЬ. Для тех, кто не заглядывает в блоги, но иногда заходит в дом..
Особенно сегодня слышу и слышу.. как Он рядом.. как он вздыхает, касается меня лапой или утыкается в ладонЬ мокрым носом, лбом.. или всей огромной головой мне в живот, преграждая путЬ, не желая отпускатЬ от себя..
Это был необыкновенный Пёс. Пёс-дзен..
Особенно в тёмное время суток или когда недавно, по причине сугробов, не могла заменитЬ перегоревшую лампочку в фонаре на заднем дворе, Он шел всегда на шаг сзади, опекал меня всюду..
Все собани уже забегут в дом, а он заходит в первый коридор и стоит, ждёт когда я закрою дверЬ на ключ и войду в дом рядом с ним..
После Его ухода у нас установиласЬ совсем уж тишина. ОсталЬные словно подхватили его науку, усвоили урок от него..
Мои собаки и до того почти не лаяли. Разве что на чужого, если кто никак не отходит от калитки. На жителей леса не лаяли никогда.
Живём, не нарушая таинственную тишину леса.
Дон тяжело болел, был хроником атопический дерматит. Это несколЬко раз в год обострения, очаги ран, до мяса, размером с ладонЬ и более.. На теле или голове.. НО промучавшисЬ первый наш с ним год, я приноровиласЬ и на дорогущих лекарствах, почти удавалосЬ предотвращатЬ самые страшные рецидивы. Два последних года заказывала препараты через Турцию, с курЬерами..
Да, он болел, но ни звука супротив всех мучителЬных, обработок, перевязок..
Открывал рот для таблетки и смотрел мне в глаза при этом.. Уколы не вздрогнет..
Мне естЬ с кем и чем сравнитЬ. Все по-разному воспринимают лечение..
Его имя Дон. Это крупный представителЬ породы кангал, волкодав турецкий, коих единицы в России. Его фотографий много у меня в прицепе.
Сегодня 40 дней как он умер. И именно сегодня душа его уходит совсем..
И я по сию пору не смогла Его похоронитЬ.. Даже сейчас сугробы у нас здесЬ, мне по плечи.. местами.. А в основном снега выше колена.. вся почва. Земля промёрзла.. Дон волкодав, он огромный, весил болЬше чем я. Нужно похоронитЬ, а не прикопатЬ в снежке..
Вот и лежит мой малЬчик в закрытом вольере, на сеновале, в саване..
Он рядом..
Как человек без кожи, я это постоянно чувствую.
КолЬчугу, с ними, с теми кто лучше нас, не надеваю.
ОченЬ не скоро смогу сказатЬ: земля пухом.
А пока целую Его душу и отпускаю в небо синее, весеннее.. на волю..
Люблю Тебя всегда..
А Солнце неистово и птицы заливаются.
И жизнЬ длится.
Для тех, кто остаётся на Земле.
Мой капитан, опять пишу вам письма с планеты под названием Земля. Стабильно здесь - проблемы, катаклизмы. Проклятая поломка корабля лишила шанса улететь отсюда. Надеюсь, он ещё кому-то дан. Признаюсь - я почти не верю в чудо, а Вы учили верить, капитан, но, созерцая местных персонажей, особо местный генералитет, мне трудно называть планету "нашей", хотя один библиотечный дед, хромой, на первый взгляд древнее Трои, завидуя законченным векам, сидит и ждёт весёлый астероид по пятницам, а то по четвергам. И это, правда, придаёт мне силы надеть фуражку, застегнуть бушлат. А тут недавно смерть траву косила, на деда посмотрела и ушла.
Мой капитан, не нахожу опоры. Двор обыскал, задворки. Не нашёл. Вокруг сплошные сплетники и воры. Скажите, что всё будет хорошо. Скажите, что давно не прилетали, ставь чайник, чтоб быстрее закипел. На чёрном рынке я купил детали, жаль, не механик. И не корабел. Читаю книги, лёжа на софе я, и сдался бы, да вот один старик сидит и ждёт загадочную фею, рисуя на ладони материк. В квартире - свечи, маски из Джакарты и ворон, забывающий строку. А тут недавно смерть играла в карты. Досадно проиграла старику.
Мой капитан, над буквами колдуя, нуждаюсь не в участии - в письме. Обидно знать, что пишется впустую. Мой капитан, я не в своём уме. Довольно часто не в своей тарелке. Тарелке плохо, вариантов нет. Но зарычит мотор и дрогнут стрелки. Мы встретимся на каждой из планет, расставим города, как запятые. Поверьте, мой космический патрон, - и старики в них будут молодые, и ветер сразу с четырех сторон, похожий на повесу-брадобрея талантом избавлять от седины. Там только смерть внезапно постареет, усядется на лавку у стены рассказывать диковинные вещи про то, как нет и не было её.
Мой капитан, мне снится сон. Он вещий. В нём бомбы превращаются в гнильё, ракеты - в груду ржавого металла. В нём праздник, и сады цветут весной. Мой капитан, невежество достало, хотя один старик, такой чудной, наверно, бывший хиппи или рокер - бандана, банджо, мяса он не ест - вино мне оставляет на пороге и говорит про веру. И про крест. Про жизнь - не про имущественный выдел. И про любовь, и как её суметь. Мой капитан, поверьте - я не видел настолько горько плачущую смерть.
(СвирелЬ)
