Эпизод 1
- Семён! Уйди с линии огня, закричал комбат, - какого лешего лезешь под пули, мало тебе ранений? Комбат стоял со штурмовой группой возле 16 дома. Внешне он был невысокий, коренастый, с залысиной, до 2014 работал в СБУ Донецка. Его всегда можно было выделить из военных по характерной форме. Он очень не любил "натовский стандарт" одежды, поэтому всегда был одет в обычную "флору" из далеких 90-х. Где-то взяли склад, говорят он вывез оттуда целую партию одного размера. Поэтому всегда был чистым и опрятным. Чего собственно требовал и от подчиненных.
В 18 доме, а это всего каких-то 100 метров от нас, уже неделю прочно закрепился взвод украинских морпехов. Казалось, что ничего не способно их выбить из этого здания. Вчера привезли сканер для радиоперехватов. Парни засели мониторить. Оказалось, украинские танки, которые вдруг исчезали после ударов по нам, передвигаются по глубоким катакомбам, вырытым ещё в 2017 году, когда американцы взялись строить оборонительные сооружения для будущей войны.
От 18 дома тянулась глубокая разветвлённая сеть углубленных коммуникаций, превративших посёлок за последние 8 лет в подземный город. Танк может спуститься в катакомбы и пересечь две улицы, выползая за яблоневым садом выбеленного дома, в котором жила старушка, почти все время проводившая на лавочке возле ворот. За время боевых действий она настолько привыкла к звукам выстрелов, что воспринимала их как приглашение к просмотру очередного "представления". У нас даже был спор, глухая она или нет. Дело в том, что несколько раз исчезнувший под землей танк появлялся в ее огороде и фактически из-за ее спины производил выстрел по нашей позиции. Содрогалось все вокруг, вылетали стёкла, осколки рассыпались на сотню метров, пыль вставала на долгое время, превращая яркий украинский пейзаж в монохромный мир войны. А бабушка лишь опираясь на старую клюку, приспособленную из сухой палки, замирала в ожидании развития сюжета.
Семен пробрался к комбату и пригибаясь от безостановочно летящих пуль и осколков бетона наклонился к нему и прокричал: "Командир, надо заваливать бабушкины катакомбы". Мы дальше не продвинемся. Танк еще раза два появится, пристреляется и точно снесет наши укрепления!". Разреши, я сам, помощь не нужна. Я аккуратно!".
Комбат подобные выходки не любил больше всего. Опыт войны показал, что любая суета всегда приводит к ранениям и смерти. Только последовательная, пошаговая, спланированная стратегия боя позволяет достигать успеха. Все остальное - ненужный риск. Бои за Саур Могилу в 2014 году сильно изменили его представления о войне и тактике, которую он осваивал еще в Казанском высшем военном танковом училище.
Но сейчас выхода не было. Мы застряли на долгие 7 дней и из-за нас стоял целый кусок фронта. Прорвать его артой или авиацией бело невозможно. Потому что в 100 метрах от нас жила эта крохотная бабушка, за спиной которой периодически появлялся украинский танк, исписанный нацистской свастикой, не дававший нам возможности продвинуться даже на 1 метр.
Комбат придержав Семена за руку отвёл его в сторону, где можно было выпрямиться. Взяв его за плечи, Комбат немного тряхнув Семена, посмотрел ему в глаза и молча одобрительно кивнул. Семен поправил шлем: "Ну командир, не поминай лихом!". Комбат махнул рукой и быстро перебежал в соседнюю комнату, откуда штурмовая группа заливала позиции нациков свинцовым огнём, включившись в бой.
Семен задумал под покровом ночи забросать улицу дымовыми шашками и пробраться к бабушке в дом. Там определиться по тактике, пробраться к "выходу из катакомб", заминировать и дождавшись выхода оттуда танка подорвать "яблоневый сад", заодно вывести полюбившуюся всем бабушку.
Быстро продумав план, закрывая получившийся чрезмерно тяжёлым рюкзак, Семен выпрямился, вздохнул, взял дымовые шашки и выдвинулся к месту, которое украинцы хоть и простреливали, но шанс уцелеть все же был...
Эпизод 2
Семён - человек непростой судьбы. Почти всегда он ходил в солнцезащитных
очках. Снимал их только ночью. Поэтому никто не знал какого цвета у него глаза.
Говорят синие. При этом чёрные густые волосы с проседью, чёрная, всегда
аккуратно ухоженная борода. Спортивный с развитыми мышцами рук, ростом чуть
выше 180. Внешне он был совсем не похож на обычного российского военного.
Больше напоминал былинного дружинника, не хватало только кольчуги и шлема с
копьем. Ну или американского спецназовца из боевика про Ирак.
В коллективе он никогда никому ничего не рассказывал о себе.
Любые разговоры считал пустой тратой времени.
Хотя о других слушать любил. И при этом внимательно смотрел на
человека. Для этого ему и нужны были очки, они скрывали его пытливый взгляд. Он
знал как анализировать собеседников, умел это и, говорят, учился на особом
факультете "вышки". Специальность у Семена тоже была загадочной. Что-то
связанное оперативной работой. Где он провёл всю жизнь узнать до сих пор никто
не смог. Но все знали, что у него есть чему поучиться. Совершенно точно было
только одно. Он умел работать с людьми, понимал их, они верили ему, а также то,
что за его спиной был богатый боевой опыт. Обе чеченские и какие-то специальные
командировки.
Ещё у него было много, как это сейчас говорят, лайфхаков, только
военных. Почти все сразу же пригождалось в бою. Это и тактика. И навыки
стрельбы. И работа с минометами разных типов. Обычно он все показывал очень
детально и потом требовал, чтобы те кто учился у него, ему сдавали чуть ли не
экзамен. Со временем все уже умели не меньше чем Семен. Война учит быстро. Но
ореол профессионала за ним оставался в любой ситуации. И сейчас, когда он
вздумал уничтожить "козырёк", выход, в котором прятался целый танк, вся
штурмовая группа думала, как обеспечить ему проход к дому бабушки.
Улица была широкой и прямой, заканчивалась посадкой и балкой, это небольшой
овражек с ручьём. В этом овраге нацисты налили тонны бетона и оттуда вся улица
была как на ладони. Мощные тепловизоры работали у них без перерыва. Перейти
улицу, но что еще бесперспективнее, пройти вперёд ещё 100 метров, было
невозможно. Дополнительной гарантией того, что Семен приготовил суицид был
снайпер морпехов. Наш "биатлонист", Аркадий из Новосибирска, прекрасный
снайпер, выискивает его почти без перерывов. Но пока выявить огневую позицию
не удалось.
Перестрелки стихли примерно к 2 ночи.
Семён уже почти час сидел с ПНВэхой и наушниками у точки "выхода". Это был
пролом в стене от попадания танкового выстрела, рядом с которым стоял
сгоревший украинский БТР с обуглившимися трупами новой волны мобилизантов,
так и не вкусивших прелестей "первого боя". Не отрываясь он смотрел в сторону
балки, одновременно слушая радиоперехваты украинских националистов,
стоявших на той стороне.
В 02. 30 Семён должен был выйти. Разработали несколько сценариев. От
отвлекающего выстрела из РПГ по пустующему дому, рядом с которым стояло ещё
два сгоревших БТРа нациков. До сложных тактических схем.
Парни решили все обсудить, оставив у позиций только дозорных. Кто-то из
штурмовой группы ушёл за кипятком, а "Молодой", Володя из Красного Сулина,
развернул карту, приспосабливая тусклый фонарик. Вдруг в помещение забежал
один из дозорных и рукой показал всем скорее идти за ним. Мы побежали. Все
прильнули к своим бойницам и уставились на еле заметный силуэт Семена,
который очень быстро исчез в доме бабушки.
Никто ничего не понял. Остававшийся рядом с ним пулемётчик Данила, сказал, что
Семён сидел, сидел, потом положил на ящик тепляк, надел рюкзак со взрывчаткой,
и не пригибаясь в кромешной темноте спокойно перешёл улицу и также и не
суетясь дошёл до дома бабушки. Комбат впервые за многие дни улыбнулся.
Попросил закурить. Хотя ещё утром всем сказал, чтобы бросали, потому что "на
вас не напасёшься курева". Что вся гуманитарка на батальон из-за них состоит из
сигарет. Можно подумать, что мы не едим и не воюем, только курим!
"Все на позиции, будите остальных, быстро!", скомандовал комбат. И все очень
скоро были на своих местах.
Начались тяжёлые минуты ожидания. Рацию и связь Семён с собой не брал.
Никакой электроники. Только оружие, взрывчатка и еда для старушки. До рассвета
оставалось совсем немного. Спасало то, что погода быстро портилась и
светлеющее небо быстро заволакивали тяжёлые чёрные тучи, обещающие
проливной дождь. Значит у Семёна было немного больше времени, чем на это
отводил суточный круг...
Эпизод 3
-Да уж... шепотом произнёс Семён и снял тяжёлый штурмовой шлем. Шлемы
"Спартанец" Семену очень нравились из-за названия. Несколько раз осколки
попадали в каску, спасая ему жизнь. Поэтому он считал его своим настоящим
другом. На покупку шлема и бронежилета ему собирали его старые друзья перед
командировкой. Все случилось в конце февраля. Семён планировал первый раз в
жизни отпраздновать свой день рождения с боевыми друзьями, бывшей женой и
двумя детьми.
Супруга как раз развелась, хотелось хотя бы в 50 лет собраться всем
вместе. Он даже подумал, что за столом попробует ощутить, как это, когда вся
семья вместе, как это в целом - семья. Но 24 февраля, ранним утром позвонили
бывшие коллеги, рассказали о приказе Верховного. Семён с грустью посмотрел на
письменный стол, на котором лежал список друзей, которых он планировал собрать
на юбилей 10 марта.
Уже вечером два его боевых брата стояли в гостиной с полным
набором амуниции. "Спартак" был куплен вместе с целым баулом каких-то новых
НАТОвских примочек, от которых ради идеологии отказываться не было никакого
смысла. Спустя 12 часов Семён уже переходил границу на Матвееве Кургане. С
юбилеем не получилось, как впрочем и с семьей, да и всей нормальной
человеческой жизнью, которую он так и не увидел.
Волосы семена были мокрыми. Он смахнул пот с лица и прижался к стенке дома
возле входной двери бабушки. Снял рюкзак. Закрепил шлем карабином к рюкзаку.
Взял "тепляк" и замер, изучая местность вокруг.
Сердце постепенно восстанавливалось после пятиминутного марш-броска.
Сегодня отсутствие в биографии даже одного отпразднованного дня рождения
помогло ему перейти адскую улицу. Уже несколько дней он наблюдал ночами за
позицией боевиков - морпехов. Два дня назад он в перехватах услышал, что у
замкомандира бригады "Вольфа" сегодня будут праздновать день рождения.
Начали они с обеда. Когда выдался первый перерыв. Не смотря на строгую
дисциплину в бригаде, "Вольф" разрешил своему ближайшему кругу
расслабиться. Наступления "орков" никто не ждал, поэтому было время и
погулять. К вечеру обещали привезти девушек из соседнего села, которые давно
помогают ВСУшникам переживать тяготы службы и считают это своим личным
"сексуальным джихадом". Морпехи вели перестрелки до 2 ночи, отвлекаясь
только на тосты за "Вольфа" и походы в несколько блиндажей, где их после
небольших перерывов ждали украинские "джихадистки".
Семён сразу понял, что с наступлением ночи им будет точно не до улицы. Тем
более все подходы плотно заминированы и бояться им было нечего. Измотав нас
шквальным огнём они почти все удалились на празднование юбилея. Семену
оставалось только дождаться момента, когда два дозорных покинут свои позиции.
Достаточно и 5 минут. В тепловизор было хорошо видно присутствие на позициях
морпехов. И вот долгожданный момент наступил. Оставался только один фактор:
снайпер. Но это Семён оставил на удачу. Ну или на промысел Божий, о чем
постоянно твердил Комбат, приговаривая: Бог не выдаст, свиноед не убьёт!
Снайпер не выстрелил. Но внутренним голосом Семен себя сильно ругал! Это был
плохой пример безумия для молодых бойцов. Такой героизм почти всегда
заканчивается гибелью. Это бесстрашие, которое убивает само по себе. Не боится
умереть только мёртвый. Бесстрашный боец, уже труп. Это Семен помнил со
времени обучения на курсах в академии. Оказалось, что почти все самые
невероятные воинские подвиги являлись результатом опыта, рассчета, знаний
военного дела.
Но что сделано - то сделано!
Тишину и размышления прервал женский голос: "Внучок, только тихо, заходи!".
Семен повернулся в сторону голоса и увидел, как сквозь щель в абсолютной
темноте на него смотрит та самая бабушка с лавочки.
Помня об "СБУшных бабушках", которые вот так заманивают приезжих
журналистов и активистов в ловушки боевиков Семен нащупал в кармане
бронежилета гранату и взял на изготовку автомат с ночным прицелом. Он быстро
вошёл в небольшой дом. Несмотря на теплую погоду на улице и надвигающийся
дождь, в комнате было тепло и уютно. Семен в прицел быстро осмотрел
помещение, даже успел заглянуть на чердак, вход на который был возле второго
выхода из дома, откуда бабушка попадала на огород. Все это продолжалось
настолько быстро, что старушка не успела ничего сказать и лишь присела на
лавочку с ведром, в котором блестела колодезная вода.
"Да нема никого, я одна тут. Эти вон ко мне даже не заходят. Пойдём я покажу тебе
чего, ты не бойся. Помоги только крышку погреба поднять. А то самой тяжело
давно". Вот тут Семён почувствовал неладное. Про погреб он совсем забыл. А там
то и могла быть мина. Старухе то давно уже все равно, самому же гибнуть вот так
глупо совсем не хотелось. Мать, - шепотом начал Семён, что там у тебя? Засада?
Сразу говори, - Семён наставил на неё автомат и начал медленно к ней
приближаться, чтобы рассмотреть ее лицо и главное - глаза. Бабушка смотрела на
него невозмутимым, спокойным взглядом, края губ были сдвинуты, но даже сквозь
морщины было видно, что она улыбается.
Ты ж русский, ты чего, ты ж не бандеровец этот. Не бойся. Там я тебе бумаги
покажу. Сама писала. Спрятала в картошку. Помоги, не бойся.
А что там, что за бумаги, - продолжил Семён, не отводя от неё ствол автомата. - Да
я же тебя такого давно ждала, вот думаю придёте рано или поздно! А тут смотрю,
идёшь. Я ж всегда в окно смотрю. Сижу с Васькой, с котом, смотрю как вы палите
друг в друга. А тут глянула, а с 18 дома, с Дуськиного, все эти вояки потекали. В
балку отправились. Я сразу поняла, что кто-то придёт. И тут ты. А я нарисовала там
где они окопы нарыли. И танк где спрятали. И еще мины где зарыли. Там же все в
минах у меня на огороде. А я им сразу сказала, вы копайте там как хотите, но мне
тропинку оставьте, мне картошку сажать, хоть немного то оставьте, сами же потом
придёте за едой. Ну они и оставили. Там я воткнула пеньки и тряпочки от наволочки
белые привязала. Даже в темноте видно. Но лучше я покажу. Я нарисовала
карандашом. Пойдём.
Семён сразу вспомнил известную всем бабушку, с флагом. Подумал, точно не врет,
уже бы убили его, если бы была засада. А что касается возможного "подарка", так
это мы решим сейчас.
Семён снял карабин с броника и пристегнул к ручке крышки погреба. Привязал
трос, взял за руку бабушку и вместе с ней зашёл за печку. И медленно стал
открывать погреб.
Крышка открылась. Ничего не произошло. Семён аккуратно подошёл к погребу,
придерживая трос и посмотрел через прицел вниз. Все было тихо.
Ну давай, мать, полезли. Спустившись вниз он очень аккуратно начал разбирать
картофельную кучу, пока не почувствовал бумагу. Бабушка стояла в абсолютной
темноте. Семён смотрел на все через прицел с функцией ночного видения.
-Мать, я включу фонарик, а ты прошу не двигайся. Семён включил фонарик.
Наконец-то он смог рассмотреть бабушку. Да, ему повезло сегодня второй раз. Это
была самая настоящая русская женщина, всю жизнь прожившая здесь, на хуторе, с
крепкими руками, потому что все делала сама, без всякой надежды на мужскую
помощь. И самое важное, с очень ясным взглядом и трезвым мышлением.
Я все понимаю, сынок, ты не думай. Вот смотри, она протянула руку за листом с еле
заметными линиями и крестами. Вот тут, посвети, она показала на бумаге линию.
Вот тут заканчивается дорожка. И сразу там эти их, брёвна с зеленой тканью. Там у
них танк стоит. Я попросила у них разрешения прятаться в этом подвале когда
сильный дождь или стрельба. Они ж мне крышу то всю пробили. Дождь начнётся,
вся хата будет в воде. А немного дальше, что до Гришкиного огорода, там у них
окопы начинаются. Но я иногда хожу, они меня не трогают. Что надо, ты скажи, я
сделаю.
Семен смотрел на неё, слушал и улыбался. Какая же она красивая думал он, все же
как важно постареть красиво и правильно, сохранить себя и остаться человеком.
Неделю назад в Мариуполь приехали журналисты. В очередной тур. Он с двумя
штурмовиками охранял всю поездку. Приехали в Азовсталь. Вышли. Журналистам
сказали никуда не ходить. Все было мирно. Москвичи разбрелись по квадрату.
Семён смотрел, что бы никто не вышел за "флажки", везде были неразорвавшиеся
мины. И вдруг прогремел взрыв. Совсем не сильный, почти неслышный на фоне
громыхания разрывов, которыми давили Азовцев в подземельях ахметовского
завода. Скорее всего, это была эфка. Из подъезда дома, который был буквально в
10 метрах валил дым и пыль. Семен забежал туда и оцепенел.
Красивая журналистка лежала вся в крови, грудь была вывернута и из плеч торчали
деревянные осколки. Рядом лежала скрюченная, с оторванными руками старуха и
половина котёнка. Оказалось, бабка попросила журналистку помочь достать
котёнка из под тяжёлого стального листа, которым был накрыт ящик. Девушка без
толики сомнений побежала за ней. Зашла в подъезд, старуха взялась за лист,
девушка нагнулась и потянула вместе с ней. Взрыв и моментальная смерть. Семен,
видевший в своей жизни сотни смертей содрогнулся. Но не от гибели журналистки,
а от того, как же нужно было ненавидеть этот мир, что бы самой, находясь одной
ногой в аду, пойти на такое. Это давало Семену пишу для серьёзных выводов о том,
во что безвозвратно превратились украинцы под влиянием западных технологий,
которые он хорошо знал по прошлой работе.
На улице стали слышны порывы шквалистого ветра и шум от первых капель дождя.
Прошло еще несколько минут и в комнату начал литься шумный ручей воды,
попадая в заранее приспособленную бочку.
Семён вдруг понял, что это его шанс попасть незаметно в катакомбы.
Мать, а ты как ходишь в подвал где танк, у тебя накидка какая есть? - взбодрился
Семён.
Так просто, вон там в сенях у меня кусок брезента, беру ее, наверх накинула да
пошла.
А ну, пойдём быстро. Семён помог бабушке подняться. Она показала ему накидку.
Он еще раз посмотрел на ее "карту". Надел рюкзак, сверху накинул кусок
брезента. - Так, мать, где твоя клюка, палка твоя, с которой ты ходишь!?
Так вон она, у стены, бери!
Семен собрался сжался под брезентом, сильно уменьшившись в размерах,
опираясь на клюку сделал два шага, как и она прихрамывая на правую ногу.
Ну как, похож? Улыбаясь, он обернулся на неё! Только сейчас он увидел за ее
спиной в углу еле заметно горящую лампаду и образ на иконе. Чей понять было
невозможно! Да и неважно, подумал Семён. А вот благословения комбата бы не
помешало сейчас!
Мать, благослови! - вдруг вырвалось у Семена. Стало очень тепло на душе. Семён
вспомнил детство, бабушку, маму, запах лета и много солнечного света
врывавшегося в кухню, где все сидели и ждали пока он проснётся. Бабушка
подошла к Семену. И перекрестила его. Это было очень неожиданно. Семён
повернулся к выходу, съёжился и пошёл через проливной дождь по белым повязкам
на столбиках, которые бабушка аккуратно расставила вдоль тонкой тропинки,
идущей к танку через минное поле.
Оставалось совсем немного. Дойти до "козырька". Проникнуть внутрь. Заложить
мину. Взвести часовой механизм. Пройдя метров 30 Семёна ослепил луч фонарика,
который зажегся метров в 20 от входа в катакомбы.
"Никифоровна, ты?" - мужской голос неразборчиво донёсся до Семена. Семён
съёжился ещё больше и махнул в свете фонарика палкой. В этот момент за его
спиной бабушка выкрикнула: Ну а кто! Ты ж крышу не починил. Ливень то какой!
Семён не снижая темпа шёл к козырьку. Фонарик погас. Ничего подозрительного
больше не происходило. - Вот это бабуля, подумал Семён, оказавшись перед
входом в хорошо укреплённый бетоном с торчащей арматурой вход в "домик для
танка". Он посмотрел в прицел автомата. Вокруг танка, стоявшего на небольшом
расстоянии от входа было тихо. Он залез внутрь и без задержек достал мины и
несколько пачек взрывчатки. Все сложил рядом с несколькими бочками солярки и
большим количеством ящиков с боекомплектом для танка. Вставил детонатор в
шашку и взвёл часовой механизм.
Сначала план был взорвать их через часик, когда
наведут на их позиции артиллерию, но потом сократил до 20 минут.
Семён также опираясь на клюку скукоженный прихрамывая возвращался к дому.
Вслед ему никто не посветил. Проливной дождь лил так, что не было видно даже
под ногами. Оставалось несколько шагов.
Семён остановился. Оглянулся. На позициях морпехов было тихо. Никаких
движений. Видимо и дозорный ушёл отмечать день рождения зама бригады
"Вольфа".
Семён вошёл в дом, повернулся к вешалке, там на ней висела накидка. Снял с себя
бронежилет и шлем. Надел на бабушку. Она присела от веса.
Ой, как же я пойду то, сынок. Это же как тяжело то!
Семён поднял автомат и начал искать кота. Мать, где твой кот? Скорее!
Ой, сынок, так он наверное от дождя спрятался где-то в сарае. Там же куры у меня.
И он туда любит ходить за мышами.
Ладно, Семен обнял бабушку правой рукой, взяв ее почти в охапку и выбежал с ней
на улицу, закрывая ее собой от возможного выстрела снайпера.
Дождь на глазах начал заканчиваться, заканчивались и считанные метры до
позиции наших. В окнах нашего дома были видны фигуры парней.
Семён как в замедленном кино преодолевал последние метры до спасения
бабушки. О своём он в эти минуты не думал. И еще, он впервые увидел как грозно
выглядит позиция нашего батальона. Сотня с лишним стволов были направлены на
позиции нацистских морпехов. Пулемёты, минометы, гранатомёты. Казалось, что
сорвать с цепи огненный шквал может любая случайность. Оставалось всего два
шага, как взрывная волна приподняла Семена и бабушку, как пушинки подбросив
немного вверх и в сторону деревянного забора, отходящего от угла дома, где были
наши позиции. Взрыв был такой силы, что волна и осколки, куски бетона и обломки
деревьев снесли мешки с песком оборудованных нами бойниц.
Но это была первая волна взрыва склада с вооружением, расположенным за
танком в катакомбах морпехов. Пыль полностью закрыла обзор через ночную улицу
на позиции боевиков. Спустя минуту в нашу сторону полетело все что только было у
украинских боевиков. Началась ожесточённая перестрелка.
Семён открыл глаза. Потеря сознания была совсем недолгой. По голове лилась
кровь. Осколки сильно посёлки кожу головы. Когда Семен упал сквозь крепкий
забор на кирпичные обломки он повредил нос и левую руку. Двигаться было
невозможно, но он попытался привстать, что бы увидеть, где бабушка.
Живая, живая, кто-то из бойцов приговаривая поднял Семена и потащил в
укрытие...
