На классический вопрос, как случилось, что он стал заниматься именно фотогра-фией, Жанлу Сьефф приводит слова христианского писателя-журналиста Анри Фроссара. Тот на вопрос, как он стал верующим, уверенно ответил: "Как только вошёл в церковь, - и добавил - к счастью, это была не железнодорожная станция. А то стал бы машинистом!" "Хорошая иллюстрация к тому, как может сложиться судьба, начавшись порой при самых неожиданных обстоятельствах", - говорит маэстро.
Имя Сьеффа хорошо знакомо любителям "модной" фотографии. Однако помимо фэшн-съемок, художник известен своими фоторепортажами, портретами, пейза-жами и изображением обнаженной натуры. На протяжении многих лет он сотруд-ничал с самыми известными глянцевыми журналами Европы и Америки.
Даже когда фотограф находился на пике славы и его работы выставлялись по всему миру, Сьефф отказывался от предложений теоретически обосновать свою технику и в этом смысле он заметно выделялся на фоне других профессионалов своего поколения. Сьефф предпочел выразить свой ироничный взгляд на фото-графию и жизнь в целом литературоведческим путем. В своих книгах, включаю-щих иллюстрации, тексты, оригинальные цитаты и заголовки, он оглядывается на свою карьеру фотографа и рассказывает смешные случаи из личной жизни.
В 1961 художник уехал из Парижа в Нью-Йорк с четкой целью: работать для само-го известного в то время издания Harpers Bazaar. Он начал делить свою студию с Франком Хорватом (Frank Horvat), который уже состоял в штате редакции. В изы-сканных и утонченных снимках Сьеффа мода была лишь претекстом для создания сюрреалистичной и элегантной атмосферы, похожей на фильмы Хичкока. Платья и, прежде всего, женское тело превращались в линии и материал, для которых фотограф подбирал эксцентричные и изощренные обрамления. В целом, в рабо-тах Сьеффа, имеющих достаточно сложную композицию с графической точки зре-ния, перед нами предстает таинственная незнакомка, хранящая в себе загадку и интригу. Сходство фотографий Сьеффа с кинозарисовками не случайно. Перед тем, как обратиться к жанру фотографии, Сьефф долгое время мечтал о карьере кинорежиссера. Но, осознав, насколько это стихийный и групповой вид творчест-ва, художник выбрал уединение фотографа. К примеру. во время одной из бесед с аудиторией Сьефф уподобил фотоискусство онанизму, который позволяет полу-чить все удовольствие от процесса в одиночку.
"Когда я смотрю на свои снимки 60-х, в особенности те, что я делал для Harpers Bazaar, меня преисполняет чувство восхищения, вызванное не столько их качест-вом, сколько той энергетикой, которой я тогда обладал. Была ли то эйфория мо-лодости, которая заставляла меня вкладывать в работу так много себя самого, или же необычайно стимулирующая атмосфера журнала? Возможно, и то и дру-гое, но первое важнее", - делится своими рассуждениями Сьефф. "Это были го-ды, когда мы получали удовольствие от процесса фэшн-съемки, а не просто фотографировали одежду".
Работы Жанлу Сьеффа считаются классикой fashion-фото. Россия познакомилась с его творчеством во время весенней "Фотобиеннале-98" в разделе "Мода и стиль в фотографии". Примечательно что интервью у Жанлу Сьеффа для журнала L'Officiel взяла директор Московского Дома фотографии Ольга Свиблова - главный организатор этого фотособытия.
Ольга Свиблова - Как вы начали заниматься фотографией?
Жанлу Сьефф - Случайно. В день моего 14-летия мне подарили фотоаппарат. Я стал снимать и даже завел себе фотолабораторию, хотя вовсе не думал, что фо-тография станет для меня главным делом жизни. Я мечтал о профессии киноре-жиссера, но учиться стал на филологическом факультете. В это время я сделал свои первые репортажи, мне это так понравилось, что о кино я и думать забыл. В 20 лет, сдав экзамены, я стал работать фотографом. Правда, позже я снимал рек-ламные ленты. И еще раз убедился, что в кино нужно работать командой - может, именно это мне и не нравилось? Я люблю радоваться в уединении, потому и стал фотографом. Однажды на лекции где-то в Германии я сказал студентам, что фо-тография подобна онанизму - в зале воцарилась мертвая тишина. Но ведь это правда, фотография действительно удовольствие в одиночку. И мне нравится ра-ботать одному. Впрочем, я понимаю, почему многие предпочитают работать в ко-манде - теплая атмосфера, все друг к другу хорошо относятся, помогают. Но как это ответственно! И еще при этом бывает слишком многолюдно.
О. С. - А как вы попали в мир моды?
Ж. С. - Тоже случайно. Я был независимым репортером и предлагал в журналы статьи и фотографии на темы, которые мне были интересны. Но за год, обходя редакцию за редакцией, я не смог продать ни одного репортажа. Однажды мне позвонили из журнала Еllе - нужно было заменить заболевшего фотографа. Это сначала была чисто репортерская работа. Затем случилось так, что один из их фотографов моды уехал в Америку, меня попросили его заменить - так я и стал снимать fashion. Потом опять вернулся к репортерству и полтора года работал в агентстве Magnum.
О. С. - Но из Magnum вы тоже ушли?
Ж. С. - Да, чтобы снова обрести уединение. Я оставил агентство, но приобрел там массу друзей. Картье-Брессон, МаркРибу, Эллиот Эрвин - мне было хорошо с ни-ми, но я по-прежнему не хотел от кого-нибудь зависеть. Работал для многих га-зет, уехал в Америку, жил в Нью-Йорке, где работал для Harper's Bazaar. До сих пор жалею, что не застал в Bazaar величайшего художественного директора Алек-сиса Бродовича, -к тому времени он уже ушел из журнала. Но познакомиться с ним успел - мы с Аве-доном навестили Бродовича в больнице, он был тогда уже тяжело болен. Он подарил мне свою книжку о балете. Приехать бы мне на три го-да раньше, я мог бы поработать с Бродовичем. Но не довелось. Шесть лет я про-был в Нью-Йорке, а потом вернулся в Париж.
О. С. - Для этого были какие-то серьезные причины?
Ж. С. - Все стало усложняться. Я был связан с Bazaar, другие рекламные агентства предлагали мне сотрудничать, а у меня не было для этого времени. Я знал, как работают многие фотографы (Аведон, Хиро, с которыми я был дружен), - огром-ная студия, человек четырнадцать помощников и ассистентов, лаборатория, сти-листы. И ходить на эту работу нужно было по утрам. А это было не по мне. Я шлялся со своей маленькой "Лейкой" где хотел, у меня была свобода. В общем, я вернулся в Париж. Теперь я свободен в своем выборе: хочу -занимаюсь модой или рекламой, хочу -делаю альбомы или выставки, хочу - путешествую...
О. С. - Многие, покидая Новый Свет, рассказывают, что в Америке европейцу при-ходится нелегко. Может, в этом и кроется причина вашего отъезда?
Ж. С. - В Америке есть вещи как очень приятные, так и совершенно несносные. Среди приятных - отношения между людьми. То есть, нет ничего невозможного, все открыто, при встрече тебе сразу же говорят: "Да!" или "Пошел ты!". В Европе по полгода приходится дозваниваться до кого-нибудь, чтобы назначить встречу, - люди принимают себя слишком всерьез. За океаном - все доступны, общаются на-прямую, и быстро. Это хорошо, это экономит время. Еще в Америке мне нравятся пейзажи. Нью-Йорк? Это замечательный город - бодрящий. Но и утомляющий. Все время жить в Нью-Йорке? Нет, благодарю покорно. К тому же, в Америке мне не хватает соразмерности. А это важно для повседневной жизни. И даже для чувст-венной. Что уж говорить о сегодняшних американках, каждую из которых сопро-вождает по паре адвокатов. Один мой нью-йоркский друг рассказывал: "Я подо-шел на улице к девушке, в руках которой была сигарета, и протянул ей зажигал-ку, чтобы дать прикурить. Она от меня отскочила и завизжала, стала звать поли-цейского". Все настолько сексуально обеспокоенные, что это уже перерастает в драму. В Америке сейчас адвокатов больше, чем простых граждан. Знаете, что 30 лет назад Альберт Эйнштейн сказал о Соединенных Штатах? "Это единственная в мире страна, которая непосредственно из варварства перешла в упадок, минуя стадию цивилизации". В общем, там много хорошего, но я бы не смог там жить.
О. С. - Вы можете определить, что это такое - фотография?
Ж. С. - Это трудно определить внятно. Во-первых, это приятное как в чувствен-ном, так и в интеллектуальном плане занятие. Во-вторых, это просто удовольст-вие. Кроме того, фотография похожа на многослойный пирог, каждый слой кото-рого обладает определенным вкусом. А еще фотография - тщетная попытка оста-новить время, остановить поток ощущений и чувств в надежде, что когда-нибудь их удастся ис-пытать вновь (наивно, конечно, ведь то, что однажды пережито, в другой раз так же не переживешь).
О. С. - Получается, смысл вашей жизни - удовольствие?
Ж. С. - Удовольствие и лень. Однако, как всякий лентяй, я работаю по 18 часов в сутки.
О. С. - Считаете ли вы, что фотография что-нибудь изменила в мире?
Ж. С. - На мой взгляд, фотографии нет. Есть фотографы - люди, выражающие себя с помощью специальной техники. И в этом фотография мало отличается от музы-ки или кино. То, что делает Картье-Брессон, не похоже на то, что делает Ирвинг Пенн или Билл Брандт, хотя они и пользуются одной и той же техникой. Но это - единственное, что их объединяет. Иной раз мне кажется, что извлекающий звуки из скрипки мне гораздо ближе того, кто пытается что-то запечатлеть с помощью объектива.
О. С. - Если уж зашел разговор о технике, не могли бы мы поговорить о техниче-ском усовершенствовании фотографии?
Ж. С. - Эти вопросы не ко мне. В этом смысле я живу в 1970 году. Я снимаю ста-ренькими "Лейкой" и "Никоном", изредка "Хассельбладом". Все эти камеры, что называется, "ручники" - не автоматы. И я с ними прекрасно работаю. Не поду-майте, что я намеренно самоограничиваюсь старой техникой. Просто это "мое". Конечно, у меня есть компьютер, но пользуется им моя дочка, а я даже не знаю, как он включается. Мне рассказывали о цифровой фотографии, но я так и не по-нял, для чего она нужна. Фирма "Никон" подарила мне многопрограммный аппа-рат с кучей автоматики - он лежит на полке вот уже три года, и мне до сих пор невдомек, на какие кнопки нужно нажимать.
О. С. - И вам этого достаточно?
Ж. С. - Да, совершенно. Я и старые авторучки предпочитаю новомодным, которые сами решают за вас, что вам писать.
О. С. - Репортажная съемка или работа для журналов моды - насколько трудно сделать между ними выбор?
Ж. С. - У меня не было отдельных периодов - фото для журналов моды, репорта-жи, портреты... Все делалось параллельно. Обычно я работал одновременно над многими вещами. На мой взгляд, в фотографии нет тем, есть взгляд фотографа на разные вещи. Кстати, когда я снимаю манекенщиц, меня интересует не платье (если, конечно, речь не идет о прекрасных платьях Сен-Лорана), а сама девушка и то окружение, в котором я ее фотографирую. Наверное, поэтому у меня было много проблем с журналами моды.
О. С. - Вы сказали, что вам наиболее интересны взаимоотношения модели и ее ок-ружения. Вы заранее знаете, какого эффекта хотите добиться во время съемок?
Ж. С. - Все происходит абсолютно спонтанно, ведь каждый раз свидание света с моделью мимолетно - как можно знать, какой момент я зафиксирую. К тому же, я никогда не доверял теориям. Но у меня есть друг-теоретик Франк Орва, отличный фотограф, когда-то замечательно снимавший моду. Мы работали вместе в Jardin des modes, а позднее встретились в Нью-Йорке. Так вот, сейчас он проводит мно-го времени за компьютером: сначала снимает в зоопарке обезьяну, позже какой-то пейзаж в Южной Африке, а затем совмещает обезьяну с пейзажем. Он сидит за компьютером дни и ночи, заранее может рассказать, какого результата ждет. Для чего эти умствования? Мне кажется, в нашем деле главное - это уметь чувство-вать.
О. С. - Можно полюбопытствовать, что вы чувствуете, когда снимаете моду?
Ж. С. - Скажу вам по секрету - эти съемки давали мне возможность путешество-вать. И фотографировать нравившихся мне девушек. На одной из них я женился, потом с другой прожил десять лет. Так что для меня съемки моды - своего рода алиби, чтобы я мог оправдать свое желание снимать красивых девушек в краси-вых пейзажах. Например, я настаивал на съемках в Шотландии, когда мне хоте-лось поехать именно туда. Когда редактор требовал от меня обоснований - поче-му именно в Шотландии и нигде больше, - я отвечал почти честно: "Потому что там красиво". И ехал снимать виды для себя.
О. С. - Кажется ли вам интересным творчество молодых фотографов?
Ж. С. - Стравинский как-то незадолго до смерти сказал, что молодость - это со-стояние духа. И он был прав. Когда-то я был дружен с одним молодым фотогра-фом, которому действительно было интересно все. Это был Жак-Анри Лартиг, в свои 94 года он несомненно был молодым фотографом - постоянно рассказывал о своих планах, о том, что он делает... Мне встречались и 25-летние фотографы, которые, на мой взгляд, больше напоминали стариков. Они думают лишь о карье-ре, обсуждают только свои "приемчики", мечтают лишь о преуспеянии - ни вдох-новения, ни любознательности. Так что понятие "молодой фотограф" не имеет ничего общего с годами - это состояние души. Вот, например, Картье-Брессон - молодой фотограф, неважно, что он уже не занимается фотографией, а только рисует. Он был молодым всю свою жизнь. Лартиг умер в 96 лет -и он был моло-дым. А иные родились стариками и останутся ими навсегда. Удивительно, но хо-рошие фотографы очень часто доживают до глубокой старости!
О. С. - Над чем вы работаете сейчас?
Ж. С. - Сейчас? Я могу показать список, который набросал сегодня утром. Совсем скоро у меня выставка в Нью-Йорке. Одновременно я работаю еще над тремя-четырьмя выставками и тремя фотоальбомами. Через две недели я должен сдать съемки моды сразу в четыре журнала (американский, немецкий, английский и итальянский). Сегодня я отправил издателю книгу своих афоризмов и каламбу-ров. Уже думаю над выпуском альбома портретов. В нем я предполагаю собрать уже готовые фотографии, под каждой из них я объясню, чем тот или другой пер-сонаж был мне интересен. Я уже придумал и название для этой книги.
О. С. - Любопытно - вот и Картье-Брессон взял в руки кисть...
Ж. С. - Он начинал как художник, писал маслом и рисовал. Однажды он сказал мне, что году в 1928 или 1930, точно не помню, сжег все свои холсты. Кроме од-ной работы, которую я видел. Она была великолепна. Но и после этого поступка он продолжал рисовать. Я думаю, что, сделав за свою жизнь столько замечатель-ных вещей в фотографии, он захотел отдохнуть с карандашом в руках. И я его по-нимаю.
О. С. - Возможно, рисунок для него - это та же фотография?
Ж. С. - Действительно, мне нравятся именно те его рисунки, которые похожи на фотографии.
О. С. - Вы могли бы рассказать о том, чем хотели бы заниматься сегодня?
Ж. С. - Вы хотите, чтобы я сейчас же ответил? Я бы с удовольствием отправился в путешествие на край света и сделал бы альбом об этом путешествии. Но это не-возможно, для этого надо иметь в запасе еще целую жизнь. Но помечтать можно. Если бы я жил в средние века, отправился бы в Бретань, добрался бы до мыса Рац и, глядя на горизонт, сказал бы себе: "Земля кончается здесь". В мире много та-ких таинственных уголков - мыс Горн, Патагония, Корнуолл, - о которых можно сказать то же. Люди, жившие четыре или пять столетий назад, так и говорили. И добавляли: "А дальше ничего нет". Мне бы хотелось сделать фотоальбом о таких краях земли.
