Свою смерть Булгаков предсказал заранее, за 6 лет, когда был ещё абсолютно здоров и полон сил. То ли шутя, то ли серьёзно, кто его поймёт, он шептал Елене Сергеевне: "Имей в виду, я буду очень тяжело умирать, дай мне клятву, что ты не отдашь меня в больницу, а я умру у тебя на руках". И она поклялась.
Обеспокоенная его уверенностью в своей скорой кончине и лучше других знавшая, что многие события своей жизни он предчувствует, она таскал его по врачам, но те никакой болезни не находили.
Когда же наступил 1940 год, Михаил Афанасьевич сказал просто, но уверенно: " Вот и пришёл мой последний год..."
Сие пророчество он любил повторять за столом, находясь в компании друзей, которые почти ежедневно собирались в доме Булгаковых.
- Конечно, вам весело и легко. Все вы будете жить дальше, и только меня среди вас не будет, - говорил он, подливая вино в бокал.
Всё хохотали, думая это очередная шутка писателя. А он принимался красочно описывать свою кончину.
Даже в таких смешных выражениях, что все начинали смеяться, включая Елену.
А весной врачи вдруг огласили приговор: " Осталось несколько недель".
Елена Сергеевна плакала, ругалась, недоумевала, требовала немедленной госпитализации, но Булгакова наотрез отказался. И напомнил жене клятву, которую она дала ему.
