Генерал - губернатор практически не вылезал из своего кабинета, работая по 18 часов в сутки. И главную ставку делала все-таки не на репрессии.
По его настонию грабителькая для российских крестьян реформа 1861 гда сстала для крестьяна белорусских беспорным благом. Подати у них были примерно на 60 процентов меньше, а наделы увеличились примерно на четверть.
Все польские помещики были обложены десятипроцентным дополнительным налогом на доходы. За ношение траура по казненным повстанцам накладывались штрафы, а конфискованные у мятежников земли и имущество тут же распределялись между малоземельными и безземельными крестьянами.
Пояков - чиновников выгоняли со службы, выплачивая им солидные пособия и заменяя на специалистов из великорусских губерний. Для подготовки местных кадров открывались школы, училища, гимназии. Массовыми тиражами распространялись бесплатные православные молитвенники, учебники, гравюры, брошюры и литографии патриотического содержания.
В общем, для русификаци Северо - Западного края за два года нгаместничества Муравьева было сделано больше, чем за семь предыдущих десятилетий. И при ннем же начала формироваться белорусская интеллигенция.
В 1865 году Александр II наградил Михаила Николаевича графским титулом с почетной прибавкой к фамилии -Виленский.
Десятью годами ранее его старший брат Николай тоже стал графом за взятие турцкой крепости Карс, но дополнительной приставки к фамилии почему-то не удостоился. Однако Николая Мкравьева современники все равно именовали Карсским, а вот Михаила, в зависимости от политичский вззрений, называли либо Виленским, либо Вешателем.
Когда столичный генерал - губернатор Александр Суворов (внук генералисссимуса) отказался подписывать направленный Муравьеву приветственный адрес, Фелор Тютчев язвительно отчитал его в своем стихотворении. Поэт Николай Некрасов в Английском клубе тоже продекламировал Муравьеву нечто вроде хвалебной оды, но потом был заклеван либералами, так что стихи канули в Лету.
Михаил Николаевич наблюдал за этими литературными страстями без особого интереса, поскольку, надорвав здоровье, чувствовал, что жить ему оставалось недолго. Скончался он 31 августа 1866 года.
Герцен удовлетворенно заявил: "Задохнулся отвалившийся от груди России вампир". А Федор Тютчев пролир стихотворную слезу:
На гробовой его покров
Мы, вместо всех венков,
кладем слова простые:
Не много было б у него врагов,
Когда бы не твои, Россия.
Кого - кого, а врагов у него хватало.