конспективно
МК, МАРИНА РАЙКИНА
Александр Ширвиндт в больнице. Лечится от коронавируса - как он говорит, от модной болезни.
"К Новому году наш театр выпустит открытку. На ней - я в маске и текст арии Мистера Х. Актуально.
-Живу без ласки, боль свою затая... Всегда быть в маске - судьба моя.
Имре Кальман. Оперетта "Принцесса цирка". 1926 год.
Больница, конечно, самое подходящее место для старческих философствований. Вот лежу с модным заболеванием под опекой врача от Бога Маши Лысенко. У нас все вокруг думают, что паника с вирусом - чья то провокация. Нет, это не так и, говоря нашим театральным шершавым языком, идёт генеральная репетиция апокалипсиса.
Боженька, устав от вселенской глупости, решил проверить человечков на прочность. Не получается. Призыв Булата Шалвовича - "Возьмёмся за руки друзья, чтоб не пропасть по одиночке" - завис и растворился в воздухе. Стыдливо-победоносно стали ещё высчитывать, где, в какой стране померло народу больше. А жажда национальной принадлежности к куску горы Карабах вообще приводит нас к средневековой жути.
Страшно усилился падеж друзей. Сегодня снаряды рвутся рядом, кончается эпоха моего поколения. Кто-то ещё держится. Теплится под прикрытием уникальной ласки Олечки Остроумовой Валечка Гафт - человек, который на моих глазах одним пальцем поднимал десятикилограммовые гири. И стойкий, и великий "оловянный солдатик" Малого театра Юрочка Соломин, опершись на палку, получает на Поклонной горе на ветру очередного "Героя" от президента. На ощупь руководит театром уникальная Яновская, а я сам умоляю давно отпустить меня на вольные хлеба, хотя мучного давно уже не дают. И так далее..
Вековые отстраненные структуры так называемого великого русского репертуарного театра судорожно кончаются под ударами менеджеров и коммерсантов.
И все равно - убить этот театр невозможно. И никогда не надо стесняться почитать кого-нибудь из классиков. Например, ту же чеховскую "Чайку" . "Надо искать новые формы", - кричал Треплев, а Тригорин мудро и вяло говорил: "Все было, было, было". Обыватели бухтят и грызутся, а гении уходят с посохами из дому.
Сидя на карантине и существуя в группе 65+, поневоле тупо смотришь в "ящик". Спорт, где армия опытных словоблудов под художественным руководством Димочки Губерниева клянет не добежавших, не дострелявших и не дозабивающих спортсменов - эту горсточку, случайно не пойманную на допинге.
Появилась новая интересная рубрика "Жизнь после спорта". Великие спортсмены стыдливо рассказывают о том, какое счастье перестать бегать и прыгать, умирать от нагрузок и осесть в детской спортивной школе в Сызрани. Милое, тихое враньё. Так можно нашинковать ещё рубрик - "жизнь после театра", "жизнь после балета", "жизнь после секса" и так далее...
Я убеждаюсь в необходимости рубрики "жизнь после жизни". В этой связи очень мне несимпатичны круглосуточные сериалы об ушедших звёздах.
Все эти сериалы - нищенские потуги, подделки, с псевдодокументальным ореолом. Парадокс в том, что чем талантливее эти поиски и искреннее попытки, тем вторичнее результат. Зачем талантливой Нонночке Гришаевой играть Гурченко? Ей надо играть Бовари или ибсеновскую Нору. Играть надо Бомарше, а не Смоктуновского. Смоктуновским надо становиться.
