Когда я увидела ее первый раз, она показалась мне вздорной и по-детски беззащитной одновременно. Она была похожа на маленького дикого лесного зверька - Рыську. Хитрый взгляд карих глаз, расщелинка между зубов, нарочито вызывающее поведение - посмотри, какая я плохая. Она работала барменшей в баре, куда я пришла устраиваться официанткой.Все, чего не было во мне, в моем характере - то с избытком переполняло ее. Поэтому меня к ней странным образом тянуло. Мне ужасно нравилось, когда, облепив барную стойку, мужчины всех возрастов - от семнадцати и до тех, кому за пятьдесят, пялились на нее с вожделением. Мне нравилось, как сексуально она ела ломтик лимона, как демонстративно грызла сахар белыми зубками, которые были у нее чуть неровными, но это умиляло еще больше... Как отменно играла в бильярд, как сидя на барном стуле, задирала ноги в почти мужских ботинках без каблуков на стойку бара, когда посетители расходились.
Не приближайся к ней - советовали мне все те, кто знал ее хоть чуть-чуть: она выведает все, перевернет и подставит тебя же. А я и не приближалась - все попытки приблизиться делала только она. Она приносила мне читать свои дневники с детскими наивными стихами, свои картинки, она звала меня гулять в выходные... А я не приближалась: я выжидала, я притворялась сторонним наблюдателем - я-то знала, что за всей этой нарочитой вульгарностью и дерзостью пряталось хрупкое существо. Существо, мечтавшее о любви и нежности, о заботе, о сильном человеке, который смог бы поддерживать ее в жизни... А его все не было, и моя Рыська играла в коварную соблазнительницу, в плохую девочку, в хитрую стерву.
Я училась ее вызывающим манерам, я копировала ее привычки, я превращалась из хорошей девочки в охотницу, в ту, на которую оборачиваются мужчины на улице, я открывала в себе то, что до встречи с ней спало. И еще - меня с невероятной силой тянуло к ней: я обожаю двусмысленность, западаю на недосказанность, ведусь на загадку. Когда наши взгляды встречались, я читала в ее глазах, возможно, тот же вопрос, что и она в моих - вопрос, который навсегда останется недосказанным. Может, Рыська просто боялась показать свою уязвимость, свое одиночество, которое она прятала за вульгарностью. Это была не любовь, это было желание попробовать такое, с чем в жизни я больше никогда не встречусь. Сердце екало от ее случайного прикосновения, дыхание прерывалось от ее взгляда... Теперь, спустя семь лет, я понимаю, что Рыська хотела того же самого, и опасалась обломаться не меньше меня...
А дома у Рыськи были трехлетний сынишка и муж, который предпочитал не работать, а жить на то, что заработает она. Который, догадываясь о наличии у нее любовника, предпочитал мириться с этим, нежели проявлять самостоятельность. Все бы так и шло своим чередом: работа сутками за барной стойкой, череда любовников, бесхарактерный супруг, сынишка бы подрастал... если бы...
В один прекрасный или, скорее сказать, не очень прекрасный день, она поняла, что беременна от любовника. Он был женат, старше ее на тринадцать лет, проживал в Мурманске, в Москве был на учебе, и у него уже было двое детей. Срок беременности был такой, что от напасти спасти могли бы только искусственные роды: это когда внутрь вкалывают кислоту, и маленький человечек, с маленькими ручками и ножками, с бьющимся сердечком умирает внутри мамы. А затем, его вытаскивают по кусочкам. Стоило это по деньгам тогда около пятисот долларов. Половину ей дал виновник происшедшего, половину - ее мама.
Тогда Рыська поняла, что если она сделает ЭТО - ее не будет: Бог этого ей не простит. Возвращаться в двухкомнатную квартиру, где жили ее родители и двое ее братьев, с трехлетним сынишкой и еще одним ребенком было нелепо. Муж, узнав о случившимся, задал только один вопрос: "На что мы теперь будем кушать?" А Рыська сидела и отмечала в газете "Из рук в руки" объявления о продаже Б/У коляски. Моя отважная, моя безумно-храбрая Рыська, как я восхищалась тогда тобой!
И, вопреки всем жизненным обстоятельствам, произошло Чудо: возникла Любовь. Я не знаю, откуда она пришла, но она была настоящая, искренняя, живая. Человек, от которого Рыська ждала ребенка - полюбил ее! Может, он тоже разглядел за всеми ее понтами ранимость и беззащитность, может, понял всю ее невероятную отвагу, на какой поступок она решилась, оставив ребенка - его ребенка.
Она ждала, когда он вернется после работы, она писала ему стихи, она смотрела на него с обожанием, улыбаясь своей щербатой детской улыбкой. Она ему верила. Она верила, когда он, уезжая в Мурманск, обещал развестись, купить для них квартиру и приехать за ней в Москву. Она верила, что он заберет ее с ее сынишкой и их общим ребенком туда, к себе. Рассчитывала не только на саму себя, верила, что есть Мужчина, который умеет брать на себя ответственность за ее жизнь и жизнь ее ребенка. Никто из тех, кто был свидетелем этой истории, не верил, а она верила. По многим причинам не дождавшись развязки, я уволилась из этого бара, и связь с Рыськой оборвалась.
Через полгода раздался звонок по межгороду: я узнала, что у моей Рыськи все хорошо. Что родился здоровый мальчик, похожий на любимого, что первый ее сын называет ее второго мужа папой, что они любят друг друга... Только одно но: ты перестала быть "моей Рыськой". Ты стала как все: семейная жизнь, бытовые хлопоты, муж и двое детей. Исчез драйв, исчез надрыв, исчезли те противоречия, из-за которых меня так тянуло к тебе, невероятно тянуло. Ты стала мне неинтересна. Я вежливо выслушала рассказ - как у тебя все хорошо и пообещала перезвонить, зная, что никогда не перезвоню: ты останешься в моей памяти дерзкой девчонкой. Брюнеточкой с непослушными волосами и карими глазами, которая, как никто лучше умеет сексуально есть дольку лимона, кладя ее на язык, и забивать бильярдный шар в лузу с первой попытки...
