Стирал сегодня пыль со своего рабочего стола и перебирал безделушки, лежащие и стоящие на нем и вспомнилось тут...

Когда мне было пятнадцать лет, я выиграл свою первую городскую олимпиаду по информатике, и меня на лето отправили в Красноярск, в лагерь особо одаренных компьютерных гениев.

Ей было, наверное, тоже около пятнадцати - точнее не скажешь. Недомерок: косички, носочки, сандалики. Термин "нимфетка" тогда еще не был в ходу, да и я не был сладострастным старцем, чтобы оценить ее невысказанную прелесть. Я был тощий, но уже длинный фофан, полагающий себя вполне взрослым. Общество недомерка мне претило: я предпочел бы кого-нибудь с ногами и оформившейся грудью; на людях я ее чурался. И хотя мы не без удовольствия болтали о всяких пустяках по вечерам на лавочке у корпуса, дальше дело не шло: мне надо было выкраивать время, чтобы писать мой новый компьютерный код, занимавший в то время все мое существование. Недомерку было обидно, но виду она не подавала - только робко улыбалась при встречах.

Между тем наступил вечер отъезда. Вокзал, поезд тронулся, мы с недомерком влезли на наши верхние полки, смежные через перегородку, высунули головы в проход и стали трепаться. Помнится, я иронизировал и вообще держался этаким петушком. А для нее все было серьезно: для нее это была ночь Прощания. И скоро, слишком скоро наш разговор зашел в ту область, когда мужчина не вправе более ни отмалчиваться, ни отшучиваться, а должен уже что-то сказать, а лучше - сделать. И тут я струсил: теоретически-то я был подкован на все сто, а вот на практике... На практике, кроме мозолистых ладоней да подростковых комплексов, ничего не было в моем активе, и мне было боязно ударить в грязь лицом. И я смалодушничал: я свесил одну руку в проход и прикинулся спящим.

Наверное, я здорово притворился - она поверила. Иначе вряд ли она сделала бы то, что было потом. Она взяла мою руку в свою, и стала ее гладить, а потом целовать, и что-то шептать над ней, и вдруг я почувствовал, как на ладонь мне падают горячие капли. Я вдруг осознал, что совсем рядом, за тоненькой стенкой, плачет женщина, которой я нравлюсь - и это было первый раз в жизни. Но что, тысяча чертей, я тогда мог сделать: неумеха, в ночном грохочущем плацкартном вагоне, окруженный со всех сторон взрослыми знакомыми моих и ее родителей?! Как последний ползучий гад, я продолжал похрапывать и жмуриться. И ее слезы теплыми струйками сбегали по моим пальцам, собирались в капли и срывались, звучно щелкая по линолеуму.

Утро, вокзал, автобус. "Выходишь здесь? Ну, будь здорова. Превед!" Телефонами и адресами обмениваться некогда, да и незачем.

Но, поскольку мир этот кругл и феноменально тесен, через девять лет мы случайно встретились в кабаке, на дне рождения одного моего приятеля. Я узнал ее сразу - видел за пару лет до того по телику, когда она заняла третье место на городском конкурсе красоты. Нет, она особо и не вытянулась - рост ее оказался средним, приятным для любого мужчины. И идеально соразмерная грудь, не требующая лифчика. И стройные ноги, которых никогда не касался бритвенный станок. И, конечно, муж - четвертый год в браке, веселый такой парнишка: балагур и анекдотчик. Душа компании. Сцуко.

Она тоже узнала меня сразу. Говорят, если баба любила когда-то, то узнает любого: конного, пешего, пьяного, сраного. Мы немного пили и тихо беседовали, вспоминали себя, то лето, пробежавшие годы. Проблемы дня грядущего перестали тревожить нас. Как-то само собой родилось понимание: надо только дождаться, когда ее супруг нажрется в хлам, и вот тогда... Супруг не подкачал.

Это было хорошо. Даже - прекрасно. Редко встречаешь женщину, будто специально заточенную под тебя: ночью, впотьмах, катаясь и безумствуя на мокром газоне в тихом дворе, мы разъединялись только тогда, когда сами хотели этого. Ей тоже было хорошо со мной, искренне хорошо - случай еще более редкий для первой встречи. Не люблю высокопарных слов, но этот секс вполне попадал под определение "созданы друг для друга". Зачот, короче.

Насытившись, мы лежали на траве, обнявшись, и тут она неожиданно оперлась на локоть, и влепила мне вполне чувствительную пощечину.
- Мы потеряли девять лет, - сказала она. - Ты понимаешь это? Девять лет мы могли быть вместе и любить! Ведь ты же не спал тогда, я знаю!

Расставаясь, она сунула мне в карман свою визитную карточку.
- Позвони, и я приеду к тебе, - сказала она. - Навсегда приеду.
- А муж? - спросил я.
- Мы не спим полгода. Пусть травит свои анекдоты, пусть пьет со своими друзьями, но только без меня. Это пройденный этап. Ты позвонишь?
- Конечно, - сказал я.

Эта визитка и сейчас стоит на моем рабочем столе. За годы на ней скапливается пыль, и иногда я освежаю ее щелбаном. Когда-нибудь, возможно, я позвоню. А может, нет. Да, мы созданы друг для друга. Но я отнюдь не считаю, что потерял те девять лет! Я потерял чуть меньше года. А потом была первая женщина, вторая... красивые и не очень, любящие и продажные, запомнившиеся и одноразовые, и даже такие, которых хотелось сразу забыть. И этот великолепный калейдоскоп, все это многоцветье меняющихся стеклышек я не променяю на единственное стеклышко из него - пусть даже самое большое и яркое.

И потом, чё за предъявы сразу после секса?!