...Во Франкфурт я впервые попала году так в 2006-м, когда ездила на конференцию с коллегой Томой и нашим общим боссом Василием.

Вася подвесил морковку: Поль, если подготовишь для меня хорошую презентацию, пробью на тебя бюджет, возьму с собой во Франкфурт на конференцию. Я подготовила презентацию. Ну а Тома поехала просто так, потому что в конечном итоге выяснилось, что и безо всякого дополнительного бюджета на одного выступающего можно бесплатно привезти еще двух участников, работодатель должен был оплатить только проживание и перелет своих делегатов. Ну и что? Поехала Тамара - мне не жалко.

Вася летел бизнес-классом - ему по чину положено. Мы с Томой - в экономе. Когда я приехала в Шереметьево, оказалось, что Тома, не дождавшись меня, уже зарегистрировалась. И вообще держалась все время в стороне. Я - опять же - не обиделась. Тамаре почти сорок, и она до сих пор не замужем, понятное дело, что любую командировку, в особенности за рубеж, она рассматривает как возможность подцепить какого-нибудь молодца (естественно, "симпатичного с лица"), поэтому лишние знакомые попутчицы ей ни к чему, только отвлекают. "Ну а я зато высплюсь в самолете,"- подумала я почти что с облегчением. "Хорошо, что не придется весь полет слушать Томкину болтовню".

В результате рядом со мной в самолете оказался приятный интеллигентный господин средних лет с книжечкой. Тома сидела у окна в нескольких рядах сзади от меня, но, как я поняла, когда проходила в туалет, и к моему величайшему и искреннему сожалению - не рядом с каким-нибудь красавцем-бизнесменом, а рядом с молодой девицей, с которой у Тамары, впрочем, к середине полета завязалась оживленная и непринужденная беседа. Настолько оживленная, что обе девушки забыли "приглушить звук", и то и дело во всеуслышание раздавались их жесткие комментарии в отношении представителей сильного пола. Особенной безаппеляционностью отличались Тамарины реплики: "А наши что? Одеваться не умеют, не умеют себя вести в обществе, ну просто быдло какое-то...", "Вот итальянцы...!", "Когда я жила в Милане, у меня был один ухажер..." - и так далее и тому подобное.

Тома - умница и красавица. Она закончила Bocconi University, одну из известнейших бизнес-школ мира, прекрасно говорит по-итальянски, чуть ли не читает Бокаччо в подлиннике, не говоря уже о современных итальянских авторах (кто бы они ни были, ибо я в них не разбираюсь). И Тамара обожает все итальянское - начиная от прошутто с дыней и заканчивая итальянскими мужчинами, с которыми она постоянно переписывается по электронной почте, и которых она, к моему величайшему изумлению и восхищению, чует за версту в любом городе, даже в российском захолустье, так что я видела ее, непринужденно общающуюся с итальянцами, во время наших командировок и в Новосиб, и в Екат, и - что все же гораздо легче себе представить, с точки зрения наличия итальянцев - в далекий Лиссабон. Естественно, в Москве у Тамары тоже есть знакомые-итальянцы. И - не менее естественно - куча друзей и знакомых обоего пола собственно в Италии, куда Тома время от времени наведывается из "постылой Москвы" разогнать тоску.

Ну а я сидела в полудреме и думала: "Да ну их, этих итальянцев. Они все какие-то шумные, суетливые, нервные. Если и в постели такие же - то не пошли бы они куда подальше, в самом-то деле. В постели нет никого лучше нашего русского мужика, хоть и грубоватого, и не всегда пахнущего дорогим парфюмом за версту, да зато искреннего. К тому же наши - еще и самые умные..." - с этими мыслями я покосилась на книгу моего ближайшего соседа. Формулы, формулы, знакомые финансовые термины... Книга была по теории финансового риск-менеджмента, и до меня начала доходить курьезность ситуации: полсамолета летело из Москвы во Франкфурт на ту же самую конференцию, что и мы, и полсамолета же слышало Томины сентенции о ни на что не годных русских мужиках. И когда завтра Тома войдет в конференц-зал в деловом костюме (привезенном, естественно, из Милана) и начнет с умным видом рассуждать о новейших методах управления финансовыми рисками, а потом обмениваться визитками... О Боже!

Так оно потом и получилось - среди участников конференции то и дело попадались примелькавшиеся за время полета лица наших попутчиков по рейсу "Москва-Франкфурт" авиакомпании "Аэрофлот - Российские Авиалинии".

***

Вася выступал в первый день, все прошло отлично, его (моя) презентация вызвала живой и неподдельный интерес. Так что, окрыленная нашим общим успехом, второй день конференции я решила... "прогулять": возобладала моя страсть к посещению новых городов и городков в разных странах и коллекционированию тарелок с видами, ведь завтра утром приходилось уже улетать домой. Программа одного-единственного свободного дня предполагалась насыщенная: Кельн, Висбаден, Майнц.

Все шло по намеченному плану - скорый поезд в Кельн, Кельнский собор (который нормально можно сфотографировать, пожалуй, только с вертолета, ибо он стоит на малюсенькой площади, а вокруг и вплотную к нему - железнодорожная станция, помойки, жилые дома и пр). Кельнская вода, шопинг (в Кельне неплох), переезд в Висбаден, прогулки по улицам, по которым гулял проигравшийся в пух и прах в местном казино Достоевский. В Висбадене же - тщательный выбор и покупка двух бутылок рислинга (себе домой и боссу Васе в подарок), ну очень редких и потому очень дорогих (кхе-кхе) - порядка 25 евро бутылка... Куча денег по местным понятиям. Это вино, видите ли, было произведено из винограда, зреющего на малюсеньком, но чрезвычайно удачно расположенном на солнечной стороне склона холма, участке земли. Ну действительно, не покупать же нам, россиянам, избалованным нефтяным подъемом, обычное вино по 9 евро бутылка, это просто-таки несолидно.

В общем, в Майнц я приехала, когда уже смеркалось. Нечего было и думать о том, чтобы купить тарелку - сувенирные и прочие магазины в Европе закрываются рано. Ну хоть город посмотреть... Кинула свою ставшую огромной сумку (с рислингом, тарелками из Кельна и Висбадена, сувенирными флаконами "оригинальной" кельнской воды, какими-то купленными тряпками) в камеру хранения. Пошла по городу налегке.

Обычно в Европейских городках подобного масштаба сориентироваться легко. Главное - определить, в какой стороне от железной дороги - буквально: справа или слева? - находится исторический центр города. Часто это становится понятно еще на подъезде. В каком-нибудь Дареме, Виндзоре, Толедо или Стирлинге - ни за что не спутаешь: местный замок или собор видны издалека, доминируя над городом. Просто выходишь на станции и идешь по главной улице до конца. В Майнце было уже темновато, да и я устала, пошла наугад и, наверное, не совсем в правильном направлении. Чем дальше шла, тем больше сомневалась.

На улицах было довольно пусто, и это лишний раз доказывало, что я не в центре города. Навстречу шел дяденька, остановила его, по-английски спросила, как пройти к музею Гутенберга (это основатель печатного дела). В музей я, собственно, не собиралась, но думала по нему сориентироваться. Впрочем, нашла что спрашивать в поздний час: почти что "Как пройти в библиотеку?" в известном фильме.

Однако это было не суть важно, о чем я спросила: человек не понимал английского. А я совершенно не говорю по-немецки. Спрашиваю на интернациональном: City Center? Жестом показывает: следуйте за мной. Идем, в темноте, молча, я - немного отстав. Мне ужасно неудобно: а вдруг человеку надо было в другую сторону? Неожиданно... он переходит дорогу (абсолютно пустую, впрочем) в неположенном месте. Меня осеняет мысль - он не немец! Немец так ни за что бы не поступил. Интересуюсь, как умею: "Дойче - но?" Отвечает: "Но, Итальяно". А-а, ну понятно, идем дальше. Итальянского я тоже не знаю.

"City Center" в его интерпретации оказывается не историческим центром, а - большим торговым центром, может быть, уже последним оставшимся в это время в этом городе залитым огнями зданием. Я прощаюсь с последними надеждами увидеть старый город (а с ненайденной и некупленной тарелкой попрощалась еще раньше). Надо возвращаться во Франкфурт, завтра утром самолет. Спрашивает: кофе? Ну да, думаю, какая теперь разница, можно и кофе.

Поднимаемся по эскалатору на галерею второго этажа, садимся в кафе, заказываем кофе. Болтаем на смеси всех известных нам языков, где основной - естественно, язык жестов. Его зовут Сальваторе, он работает поваром (говорит - "кок") в итальянском ресторане в Майнце. Протягивает визитку ресторана. Он спрашивает, что я буду к кофе, и я прошу его заказать для меня немного меда. Мимо проходит продавщица цветов, и Сальваторе покупает для меня две розы - белую и красную. При ближайшем рассмотрении мой случайный спутник оказывается внимателен, молод и мил, и меня начинает забавлять это знакомство. Но - пора на поезд. Говорю:

- Railway station, train to Frankfurt.
- А-a-a, Bahnhof, - отвечает. - ОК, конечно.

Мы встаем на эскалатор, идущий вниз, и неожиданно он притягивает меня к себе и начинает целовать. Это, действительно, так неожиданно, что у меня нет наготове ровным счетом никакой стратегии защиты. И я реагирую наиболее естественным образом: отвечаю на его поцелуи. Взявшись за руки, мы направляемся к Bahnhof. По дороге он вдруг говорит: "Hotel?" Я принимаю это за шутку и отвечаю: "Во Франкфурте - пожалуйста". Ведь утром у меня самолет. Качает головой: "Frankfurt - no. Arbeit". Предлагает: "Hotel, Mainz". Об этой перспективе я не думала. В таких случаях первое, что приходит в голову многодетной мамаше...- вот именно, вопросы безопасности. Спрашиваю: "Condoms? AIDS?" Судорожно вспоминаю все известные мне немецкие слова (а итальянских я знаю и того меньше): "Айн, цвай, драй... ага - драй киндер", для понятности еще и жестикулирую. Он говорит: "No condoms, no AIDS". Мне хочется верить во второе. И я верю. И потому уже не думаю о первом.

Заходим в отель под названием "Kaiser", что уже совсем недалеко от железнодорожной станции. После коротких переговоров на ресепшeне он возвращается и с гордостью демонстрирует мне ключ под номером "1". Наверное, это хорошая примета или что-то в этом роде, но я до конца не понимаю причины его гордости. Мы поднимаемся в номер...

...Это не был секс, это было занятие любовью, без изъятий. Нежность, страсть, его забота о моем теле и... - ну да, и техника и мастерство тоже.

...И еще крутится в памяти смешной эпизод. Когда Сальваторе кончил в первый раз и осторожно вышел из меня, произошло невероятное: он посмотрел на свой член и вдруг воскликнул, почти с ужасом, на чистом русском языке: "Блуд!". Я оторопела, даже головой потрясла, чтобы отбросить наваждение: ну, допустим, блуд, но ОН же не мог этого произнести. Однако дело быстро разрешилось: просто мой любовник заметил на своем теле небольшие следы крови и потому воскликнул по-английски (но с неверным произношением): "Blood!". Что уж он там при этом подумал, я боюсь даже и предполагать: что "мать троих детей" неожиданно оказалась девственницей или еще какую ерунду в том же роде. Как бы то ни было, мне пришлось, снова мешая все мыслимые европейские языки, объяснять: "Айн, цвай, драй... тьфу, черт - как будет "четыре" по-немецки? Ну ладно, была не была, скажем по-французски - кятр жур, ага - "день" по-немецки будет "таг" - значит, кятр таг, менсес". Четвертый день месячных, то бишь, чего тут непонятного-то? Ну, вроде понял, успокоился, улыбнулся, поцеловал меня. Вот и отгадка, почему, если СПИДа нет, то и о презервативах я не очень в этот день волновалась. (Хотя сейчас, через много лет после этого приключения, я, безусловно, осознаю всю легкомысленность и даже опасность такого отношения!).

Часа через два идиллию нарушил мой мобильный. Звонил Вася, спрашивал, куда это я сегодня запропастилась и не присоединюсь ли к ним с Томой и еще паре наших знакомых по конференции поужинать. Отвечаю, мешая правду с вымыслом, что застряла в Майнце, уже ужинаю и как раз сейчас выхожу из кафе и иду на станцию с тем, чтобы возвращаться во Франкфурт. Так что встретимся, мол, завтра, когда будем выписываться из гостиницы, а перед тем - разопьем припасенную мною бутылочку рейнского вина. Сальваторе подходит сзади и обнимает меня за плечи. Когда я заканчиваю разговор, спрашивает с участием: "Problems?" Отвечаю: "No, this is just my boss".

Он курит в постели, теоретически мне это не нравится, но у меня нет сил проявлять неудовольствие: меньше чем через час мы расстанемся навсегда, так какой смысл ссориться? Нам обоим хорошо в том редком ощущении, когда можешь долго-долго пролежать в обнимку с другим человеком, не перемолвившись и словом. Тем более что мы не владеем ни одним общим языком, на котором могли бы общаться и понимать друг друга. Кроме языка любви. Тем не менее, я умудряюсь поведать ему в полудреме, что сегодня была в Кельне и Висбадене, а в Майнце - вот досада! - мне так и не удалось купить тарелку. Он сочувственно кивает и спрашивает, когда я в следующий раз прилечу из Москвы во Франкфурт. Отвечаю, что не знаю, наверное - никогда.

Мы начинаем одеваться, выходим на улицу и идем по направлению к Bahnhof. Бесполезно описывать чувство, которые мы оба - я убеждена, что оба! - испытываем. Мы идем плечом к плечу, рука в руке, довольно скорой походкой, нам немного зябко, мы молчим. В какой-то момент он неожиданно останавливается и, поскольку наши руки сцеплены, я тоже торможу. Он задает тот же самый вопрос, что и несколько часов назад: "Hotel?". В моей голове проносится "Это безумие!" и... я совершаю ошибку, отвечая: "No hotel, Bahnhof". Я не знаю, что было бы, если бы мы вернулись в отель, опоздала ли бы я на самолет назавтра, было ли бы нам так же хорошо, как и до того, но я отвечаю "нет" не из этих соображений. Я вообще ничего не соображаю, я чувствую эмоциональное истощение, мои нервы на пределе, и потому мое "нет" олицетворяет какое-то тупое чувство повиновения обстоятельствам.

Я не раз потом жалела о том, что ответила именно так. Но в тот момент, когда я так ответила, он целует меня, и мы продолжаем свой путь. Туда, куда я и хотела, или делала вид, что хотела - по направлению к Bahnhof.

Не успеваем мы войти в здание вокзала и - о, чудо! - прямо перед нами витрина сувенирного магазина с красующейся на ней тарелкой с видами города и надписью "Mainz". И магазин все еще работает! В голове проносится: "Господи, бывают же дни, когда все сбывается!". При этом спроси меня тогда: а что, собственно, такого сбылось, кроме этой несчастной тарелки? - я вряд ли смогла бы ответить вразумительно. Но в тот момент я в молчаливом и счастливом изумлении стою перед витриной с сувенирами и тычу пальцем в вожделенную тарелку (ох, только страстный коллекционер может понять мой восторг!).

Он кивает мне: "Айн момент", заходит в магазин, просит тарелку, потом с минуту рассматривает товар на витрине, говорит что-то девушке за прилавком и показывает пальцем. Я думаю, он покупает что-то для себя, но он отдает мне завернутую в хрустящую бумагу тарелку, а потом разворачивает другой сверток, и я вижу смешной сувенирный набор для шнапса - две маленькие рюмочки на металлической подставке с такой же, как и на тарелке, надписью "Mainz". Он протягивает мне этот набор и говорит с улыбкой: "Remember". (Я выполнила это его пожелание.)

Потом была какая-то суета: мы вынимали мою огромную сумку с покупками из автоматической камеры хранения и перекладывали ее содержимое, стараясь побезопаснее разместить все, что могло разбиться - тарелки, бутылки с вином, кельнскую воду. Покупали мне билет до Франкфурта, пили кофе в какой-то привокзальной забегаловке, беспрестанно целуясь, и Сальваторе погнал ее хозяина, сухощавого турка средних лет, куда-то в закрома за медом для меня (хотя я и не просила). Пригородные поезда во Франкфурт отправлялись каждые полчаса, мы пропустили два таких поезда, но пренебрегать третьим было уже просто опасно: дело близилось к полуночи. За считанные минуты до отхода поезда (я - в вагоне, он - на перроне) мы вдруг начали суетливо обмениваться номерами своих мобильных, пытаться прозвониться друг другу, но запутались в международных кодах, и дело чуть не закончилось тем, что двери вагона закрылись бы, а моя сумка так и осталась бы у него в руках. Только в самый последний момент драгоценные тарелки и прочие покупки были поспешно переданы в руки законной хозяйки.

Я сидела в вагоне в обнимку с огромной сумкой и бездумно обламывала пальцами шипы на стеблях роз - красной и белой. Я ничего не чувствовала, кроме усталости, и какое-то время ни о чем не думала, пока мое внимание не привлекла компания расшумевшихся подростков лет пятнадцати. Главное, почему я обратила на них внимание - они были русские. Второе примечательное обстоятельство заключалось в том, что они доставляли большое неудобство сидевшей напротив меня миловидной девушке-немке. У одного из парней, сидящего с немкой спиной к спине, на коленях была девушка, они дурачились и парень то и дело откидывал голову назад и невольно ударял своим затылком по голове моей соседки. Несчастное белокурое создание вынуждено было то и дело отклоняться то вправо, то влево, чтобы избежать удара.

В голове у меня снова промелькнуло: "Бывают дни, когда все - ну решительно все, до мелочей - сбывается! Была не была". Я поднялась, оставив сумку на сиденье, подошла к компании и по-русски, в довольно жестком, но вежливом, тоне прочла ребятам короткую мораль, почему я не люблю невоспитанных иностранцев в московском метро, и почему, в равной степени, неплохо было бы вести себя повежливее в чужой стране. Подростки смерили меня взглядом, не обойдя вниманием две розы в моих руках, и... не только не стали бить морду, но и в значительной мере остепенились.

Я вернулась на свое место, а немка посмотрела на меня с благодарностью, и когда через несколько минут, на подъезде к нужной мне остановке, я засобиралась со своими баулами, она подскочила и предупредительно нажала на кнопку, открывая для меня дверь вагона.

***

...Утром у нас было полчаса в запасе между завтраком и тем временем, когда надо было выписываться из гостиницы, и Василий с Томой завалились прямо с чемоданами ко мне в номер, чтобы распить хваленый рислинг по 25 евро за бутылку. Тома, оглядывая мой номер -точную копию ее собственного - недовольно протянула:
- Странно, а у меня в номере почему-то не было цветов. Что за порядки у них? Горничные совсем мышей не ловят. А хорошенькие розочки, ну-ка, дай-ка я понюхаю - пахнут?
Мои розы... то есть ...ЕГО розы почти не пахли, но, еще вчера полураскрытые, за ночь бутоны распустились на удивление, и перед нашим взором представали во всей красе два огромных цветочных шара, зрелые и кудрявые. Красный и белый.
- Давай заберем с собой! - предложила Тома.
- Не надо, - сказала я, ополаскивая опустошенную нами бутылку из-под вина, наполняя ее минералкой из мини-бара и переставляя туда цветы из неудобного и неустойчивого стакана. - Не доедут.

Рейс авиакомпании "Аэрофлот - Российские Авиалинии" по маршруту "Франкфурт-Москва" был заполнен российскими участниками франкфуртской конференции по управлению финансовыми рисками. Многие пассажиры были уже знакомы друг с другом, кто-то запоздало обменивался визитками, договаривался о встрече в Москве. На сей раз мы с Тамарой сидели рядом (Вася, бедняга, снова скучал в своем бизнес-классе), и она снова оседлала любимого конька: тему Италии и итальянцев. Я дремала (ну может мать троих детей хотя бы в командировке выспаться?!) и только изредка кивала согласно, когда Тома принималась расхваливать итальянских мужчин. Но она, конечно же, знала, что киваю я из простой вежливости, ибо что я понимаю в итальянцах?

Продолжение следует...