Мы опять хотим дружить
Понятно с кем. С Западом, конечно. Это основной мессидж "Русского Давоса" в Питере.
В разных вариациях и в разном исполнении Кремль убеждает либеральный мир: Мы не хотим конфронтации, готовы быть вашим партнёром и вообще "зла не держим". Стремление Кремля вырваться из изоляции и санкционного режима понятно. Разве можно быть Державой, находясь в политическом гетто? Разве можно оставаться бензоколонкой Запада, кусая его за ноги? Но возникает проблема: как представить отступление и геополитический провал, как победу? И как обеспечить взаимность либерального мира? Мы готовы снять контрсанкции, говорит Путин. А если Европа обманет и не пойдет навстречу?
Еще более серьезной проблемой для Кремля является невозможность отказаться от антизападничества, как мобилизационного механизма и легитимации власти- ведь других у него нет! А одновременно дружить с Западом и воевать с ним в общественном сознании требует особо изощренной эквилибристики. Тем более, когда конфронтация с Западом и для политического класса, и для части общества стала образом жизни. Доказательством чему явился марсельский фанатский шабаш. А облет американских авианосцев является привычным для нас способом принуждения к любви. Других-то тоже нет!
А что же Запад? В лице приехавших на Петербургский экономический форум председателя Еврокомиссии Юнкера и итальянского премьера Ренци (прохиндей Саркози никого, кроме себя, не представлял) Запад подтвердил, что торг неуместен и санкции снимет в обмен на выполнение Минских договоренностей по Донбассу. Вот незадача. Эти договоренности должны были стать западней для Украины, а стали ловушкой для России.
Но даже если в конце года западные санкции в отношении России будут сняты, новая реальность вряд ли будет для нас благоприятной. Ирония в том, что Кремлю реально удалось изменить Запад, заставив его отказаться от идеи, которая определяла его отношение к России в течение последних 25 лет- стремления к ее интеграции. Сегодня такой идеей стало недоверие, которое приобретает очертания сдерживания и сотрудничества по необходимости. Запад с подозрением относится к российской поддержке антисистемных правых и левых сил в своих странах. Запад сумел оправиться от российских контрсанкций и переориентироваться на другие рынки, тем самым снизив свою зависимость от России. Политические силы, которые в западном обществе лоббируют интересы Москвы, являются маргиналами.
Но самое главное - западное общественное мнение враждебно относится к России. Вот пример: сегодня только 14% немцев считают Россию страной, которой можно доверять, и 58% говорят, что санкции в отношении России нужно сохранить. Скандалы с российскими футбольными фанатами только закрепляют в западном сознании образ русского, который запечатлен на карикатуре "Charlie Hebdo": пьяного неандертальца, от которого нужно наглухо задраить двери своего дома. Так, что общественное мнение не позволит западной элите переориентироваться на объятия с Москвой.
Это мир, который Россия сама создала вокруг себя.
Так, что попытка вернуться в старую песочницу, увы, не получится. И непонятно, как бензоколонка сохранит державность, когда Запад перестанет играть в поддавки.
В разных вариациях и в разном исполнении Кремль убеждает либеральный мир: Мы не хотим конфронтации, готовы быть вашим партнёром и вообще "зла не держим". Стремление Кремля вырваться из изоляции и санкционного режима понятно. Разве можно быть Державой, находясь в политическом гетто? Разве можно оставаться бензоколонкой Запада, кусая его за ноги? Но возникает проблема: как представить отступление и геополитический провал, как победу? И как обеспечить взаимность либерального мира? Мы готовы снять контрсанкции, говорит Путин. А если Европа обманет и не пойдет навстречу?
Еще более серьезной проблемой для Кремля является невозможность отказаться от антизападничества, как мобилизационного механизма и легитимации власти- ведь других у него нет! А одновременно дружить с Западом и воевать с ним в общественном сознании требует особо изощренной эквилибристики. Тем более, когда конфронтация с Западом и для политического класса, и для части общества стала образом жизни. Доказательством чему явился марсельский фанатский шабаш. А облет американских авианосцев является привычным для нас способом принуждения к любви. Других-то тоже нет!
А что же Запад? В лице приехавших на Петербургский экономический форум председателя Еврокомиссии Юнкера и итальянского премьера Ренци (прохиндей Саркози никого, кроме себя, не представлял) Запад подтвердил, что торг неуместен и санкции снимет в обмен на выполнение Минских договоренностей по Донбассу. Вот незадача. Эти договоренности должны были стать западней для Украины, а стали ловушкой для России.
Но даже если в конце года западные санкции в отношении России будут сняты, новая реальность вряд ли будет для нас благоприятной. Ирония в том, что Кремлю реально удалось изменить Запад, заставив его отказаться от идеи, которая определяла его отношение к России в течение последних 25 лет- стремления к ее интеграции. Сегодня такой идеей стало недоверие, которое приобретает очертания сдерживания и сотрудничества по необходимости. Запад с подозрением относится к российской поддержке антисистемных правых и левых сил в своих странах. Запад сумел оправиться от российских контрсанкций и переориентироваться на другие рынки, тем самым снизив свою зависимость от России. Политические силы, которые в западном обществе лоббируют интересы Москвы, являются маргиналами.
Но самое главное - западное общественное мнение враждебно относится к России. Вот пример: сегодня только 14% немцев считают Россию страной, которой можно доверять, и 58% говорят, что санкции в отношении России нужно сохранить. Скандалы с российскими футбольными фанатами только закрепляют в западном сознании образ русского, который запечатлен на карикатуре "Charlie Hebdo": пьяного неандертальца, от которого нужно наглухо задраить двери своего дома. Так, что общественное мнение не позволит западной элите переориентироваться на объятия с Москвой.
Это мир, который Россия сама создала вокруг себя.
Так, что попытка вернуться в старую песочницу, увы, не получится. И непонятно, как бензоколонка сохранит державность, когда Запад перестанет играть в поддавки.
