С СочелЬником и Рождеством!

КлянусЬ, ты ранЬше никогда не видел,
а мне об этом трудно говоритЬ,
как плачут ведЬмы
в Воландовой свите
неся венки любви на алтари.
Но музыка вливается в меня:
нектар, огонЬ, настоянное зелЬе.
Изобретаю мир, меняю землю,
выдёргиваю из земли сорняк.
Едва заслышав как ветра трубят,
придумываю кукол и приметы.
Вот верх, вот низ, четыре части света,
И вот седЬмой..нелёгкий путЬ в себя.
Помощников не нужно - я одна
туда должна идти
Там много леса,
там я – лесная, дикая принцесса,
и мех блестит при звёздах как сатин.
КлянусЬ, ты даже никогда не жил,
пока ты не бежал по мягким тропам,
приветствуя орешник, иву, тополЬ,
любуясЬ как вокруг снуют ужи.
Я там была.
Не веришЬ, старина?
Мой лес, правдивый лес, не терпит фалЬши.
А хочешЬ, заберёмся вглубЬ, подалЬше,
чтоб нервы натянулисЬ как струна.
ВедЬ там скорее тризна, а не пир.
Там я лежу, зализываю раны.
Ко мне приходят древние шаманы
и шепчут: «будет болЬно, потерпи».
И тоже лес, корявый, жуткий лес.
Смотрю вполглаза, слушаю вполуха.
Уродливая мерзкая старуха
бросает в меня каменЬ.. «не жилец».
Но я встаю, я в сотый раз встаю,
огромная, на сломанные лапы.
Проклятый жар – уймись
И кровЬ – не капай.
Уже не полутруп. Уже в строю.
Держу удар. Умею всё уметЬ.
Луна мне матЬ. Тамбовский волк-товарищ.
Поскуливая, пропадает в хмари,
от горя обезумевшая СмертЬ:
опятЬ не рады ей в моём лесу.
Немой язык цепляется за слово.
Я отражаюсЬ в зеркале по-новой,
пою Селене, принимая сутЬ.
Как яблоне, как речке, как траве,
как полю..мне не нужно торопитЬся.
Я вспоминаю сон, где я – волчица.
И забываю сны – где человек.
КлянусЬ хвостом,
ты точно не отыщешЬ
нору у основания холма.
Когда кричал, что нор ты видел тыщи,
ты просто ничего не понимал..

(как никто)