Запись четвертая.

Продолжая тему Нового года и рождества. Очередной фендом придуманый, то есть никаким общедоступным истоникам отношения не имеет. Недописано, публикуется первый раз, до этого было спрятано. Написано год назад, просто потомучто так хотелось, мной и подругой. Итак приступим(много букавок):

Фендом: "Детективная история" - небольшой детективчик, исторя к детективу отношения не имеет "история про любовь".
Локация: Лондон, ноочь с 24 на 25 декабря, 1927 год
Действуюшие лица:
Чарли Смитт, Сальваторе Саита.

Сальваторе сидел в гостиной на диване и смотрел в ковер. Со времени
смерти жены прошло полгода и он не знал, как он живет, он не помнил ни
одного дня. Они были так похожи друг на друга, и каждый был наполнен
пустотой до самых краев, щемящей пустотой, разрывающей душу на части. С
утра Саита зачем-то просыпался, открывал темные глаза и ноги несли его
куда-то, он что-то делал, что-то говорил и не помнил ни одного своего
слова. А на губах застыл вкус горечи. Как будто бы навсегда. Он ни
капли не жалел себя, потому что он сам был во всем виноват. Когда-то у
него был друг, когда-то у него была любимая женщина, была жизнь.
Когда-то он смеялся, было время, когда ему что-то было интересно. Было
время, когда его любили. Когда еще его существование не совсем потеряло
смысл, около него были даже две женщины. На него так странно смотрела
Чарли Смит, когда он сидел перед ней на корточках, он вспоминал эту
женщину довольно часто, но она тоже его бросила. Она правильно сделала.

Сальваторе возвращался домой вечером и падал на диван. Вот и сейчас все
произошло именно так. С каждым новым вздохом ему казалось, что внутри
что-то рвется и умирает медленной мучительной смертью. Сначала Саита с
отсутствующим выражением глаз бил вазы, бил кулаком в стену, кусал до
крови губы, но потом прошло и это. Когда он позвонил Чарли, все
кончилось. Саите казалось, что она бы обязательно взяла трубку, а если
этого не случилось- то это неправда, так не может, не может быть! Один
раз Саита простоял четыре часа подряд около дома мафиози, он наблюдал
за ним из за угла. Ему хотелось видеть фигуру этой женщины, заглянуть
ей в глаза, задать вопрос и получить на него ответ, говорить
что-нибудь, не важно что, главное слушать звук чьего-то голоса, чтобы
не сойти с ума. Когда в очередной раз Саита позвонил в дом Смиттерсонов
и ему не ответили ничего утешительного, он положил трубку на рычаг и
понял, что остался один. Он и раньше это понимал, но раньше еще была
надежда, но теперь она тоже умерла. Рисунок жизни таял на стекле, по
которому стекали дождевые капли и взгляд Саиты менялся с каждым днем.
Сальваторе уже не бил вазы. Он молча сидел, закрывшись ото всех, и
глубоко дышал, чтобы с новым вдохом не захлебнуться этими чувствами.
Последняя почва была выбита у него из под ног, но все равно, когда он
чувствовал, что уже дошел до грани, он зачем-то брал трубку и набирал, тупо набирал один и тот же номер. Он не ждал ответа и даже уже не
хотел его, но эти гудки как будто заменяли ему ее голос. В один
прекрасный день Сальваторе разбил телефонный аппарат, чтобы больше не
набирать ничей номер. Он смотрел на мир как будто из-за непробиваемого
стекла. Все жили, а он завис между этим миром и миром мертвых. Он не
кончал жизнь самоубийством. По ту сторону была Она, а он не хотел с ней
встречаться. Его любовь мучительно умирала в пустоте, в разочаровании,
а пустота разъедала Саиту, как кислота.
Он сжег все, что только
можно было сжечь. Он зачем-то ходил в казино, потому что там люди
разговаривали, и можно было слышать их голос, пытаться отвлечься на их
разговоры. Но в казино просто так не походишь, для этого нужно играть.
И Саита играл. Ему на колени кто-то садился, какие то женщины, и тогда
он вспоминал Делайлу Вудс. Когда-то он танцевал танго. Когда-то у него
на это были силы. Пальцы потянулись к трубке разбитого телефона и
остановились на пол пути. На лице Саиты появилась странная улыбка. Он
совсем забыл, что аппарат разбит. Он поднялся с кресла и вышел в
коридор. Через некоторое время Саита вернулся с ножом в руке, с большим
кухонным ножом. Все с тем же ничего не выражающим лицом он стал резать
на мелкие кусочки провода. После чего просто лег на ковер, тупо глядя в
потолок. В комнату кто-то зашел и чьи то мягкие лапки ступили на грудь
Сальваторе. Маленький белый котик свернулся на Саите калачиком и
замурчал, тыкаясь мокрым носом мужчине в шею. Саита подобрал его на
улице два дня назад. Рука детектива легла на мягкую шерсть животного.
Это было единственное существо, ради которого Сальваторе, князь Саита,
жил. Он еще раз вздохнул. Его душа разбилась на множество мелких
осколков, каждый из которых резал князя изнутри. Его душа истекала
кровью и он ничего не мог с этим сделать. Только лежать на ковре и уже
хотеть того, чтобы последняя капля покинула его.
Сидеть на полу было прохладно, за окном падал снег, канун
Рождества, дома никого небыло и Чарли сидела одна. Ей не хотелось
никуда идти и чему-то радоваться, ей было нечему радоваться. Девушка
сидела на полу подтчнув колени к подбородку и уткнувшись в них, рядом с
ней стоял комод на, котором был черный телефоный аппарат. Он молчал.
Чарли не знала радоваться ей этому или плакать, ждать звонка или
проклянать его. Она бы позвонила сама, да вот беда она номера не знала,
а смотреть в справочнике не решалась. Если она посмотрит, то на пол
пути к нему передует, решит что не будет звонить. Уже не раз так
порывалась и даже начинала листать книжецу в поисках номера, но так и
не найдя его на пол пути к успеху захлопывала справочник и клала на
место после чего уходя в свою комнату. А в комнате был уже обычный
ритуал, Чарли открывала окно и взяв в руки револьвер проверяла полностю
ли он заряжен. После чего выпускала все семь пуль из барабана по
летящим голубям или несчастным кошкам оказавшимся на соседней крыше.
Пули заканчивались и она закрыв окно клала револьвер на тумбочку и
падая на кровать лицом в низ начинала плакать. В кошек она стреляла
редко, так как ей было их жалко, все же этих животных Чарли любила, но
находясь в таком состоянии, ей было все равно по кому палить, надо было
просто дать выход энергии. Зато вот голуби шли на ура, этих тварей
девушка просто не переваривала. Нос ейчас было Рождество, двадцать
четвертое декабря, вечер и на улице шел мягкий пушистый снег, а она
ждала, ждала и проклинала себя за это ожидание, за эту слабость. Дома
никого значит она возмет трубку, возьмет скажет "Алле" и услышит в
ответ тихий мужской голос с еле уловимым акцентом. Явно щаплачет
услышав го но трубку не полодит, и молчать больше не станет, прсото не
сможет, а тихо шепнет, возможно уже безликим губкам.
-Я люблю тебя, не оставля меня, забери меня к себе.
Но
звонка не было, в доме была тишина, а по полу дул сквозняк. Чарли
посильней завернулась в старую шерстяную шаль. На ней сейчас было
платье, что само пос ебе странно. Единсвенное в ее гардеробе платье
полностью закрытое, обычное серое, шерстяное с юбкой чуть ниже колена и
завышеной талией. На ногах теплые шерстяные чулки и теплые туфли,
каштановые волосы распушены, свободно свисают на лицо. Милое домашнее
существо, с вечным парнем в юбке сравнить просто нельзя. Бледное лицо,
на котором толкьо горят зеленые кошачьи глаза, даже губы бледноваты, ни
капли косметики, ничего. Горкая усмешка появилаь на ее лице. Звонка не
будет, прсото не будет, она может пойти спать, нет, не спать плакать,
плакать в подушку рыдать во всеь голос. Он больше не позвонит, и она
никогда не наберет его номер и не услышит и не увидит его. Так лучше им
обоим, а может и толкьо ей. У него есть жена, жена которую он любит,
любит бзумно, такие чувства не забывают, она по себе знала. Ему не нжны
жве женщины, вот она и ушла в тень, ушла от него даже не став бороться,
шла в сторону оставив его жене. Это не в ее привычках, но почемуто она
сделала именно так. Чарли шмыгнула носом, так как сквозняк все же
слегка приморозил ее. И тут как гром среди ясного неба раздалась
телефоная трель. Чарли вздернула голову и подскочив с пола чуть не
подскользнлась на скользком натертом паркете, но это не помешало ей
схватиться рукой за комод что бы удержаться на ногах и схватить трубку.
Да сейчас оан услышит, услышит этот голос и скажет, с кажет свои слова и
убдь что убдет.
-Алле...
-Чарли, что ты дома делаешь выметайся на
лицу, мы ждем тебя на площади. Хватит там хандрить! Ты меня слышишь?
в труюке был мужской голос, но не тот который она ждала, это был голсо
кузена. Чарли молчала в ответ, ей снова не захотелось жить и вечер
толкьо что окрасившийся всеми красками ралости вдруг снова потускнел и
превратился лишь в черно белый эскиз, выполненый неьрежно в карандаше.
Слова застряли где-то в горлде так и не высказанные, а из трубки все
слышался голос кузена уточняющий слышит ли она.
-Да, слышу, Фред.
тихо ответила она, зная что он не позвонит. Никуда идти не хотелось, а
Ыред ждал ответа. Звонка не убдет сальваторе саита больше не будет
звонить, никогда. Зачем сидеть дома? Одной? Рыдать? Нет уж, хватит
слез! Сегодн канун Рождества, все празднют и радються, попытается
улыбнуться и она.
-Я приду.
Она повесила трубку и молча
посмотрела в окно. Долгожданного звонка не будет, а Санта Клаус не
принесет подарков пока она дома. "Пчем ты не подаришь мне то то я хочу.
Хотя бы один звонок, только голос...". Отойдя от комода она накинула на
плечи свое пальто и пярмо на распушеные волосы натянула шапку. Взяв
перчатки она кинула последний взгляд на телефон, тот молчал, молчал как
будто приговор. Чарли молча отвернулаьс от него и вышла за двСальваторе приподнялся с пола и снял со своей груди белого котика.
Он назвал его Чарли, ну вот почему-то так захотелось. На полу валялся
изрезанный провод, разбитый телефон и вдруг Саите стало так жалко эту
разбитую вещь, так жалко, что он больше не услышит гудков. Кот громко
мяукнул, глядя на своего хозяина. Сальваторе посадил его на диван, а
сам подошел к окну. На улице шел снег, падал мягкими хлопьями, но Саите
казалось, что весь этот мир давно не для него, он не чувствовал себя
его частью. Он вообще был частичкой солнца, он родился в Италии, а
теперь он здесь, в холодной Англии, из которой он не сможет уехать, у
него не хватит сил ничего сделать самому. Вдруг ему неудержимо
захотелось выйти на улицу, прочь отсюда, уйти куда-нибудь.. Куда? Только
куда-нибудь, где много, много народу. Чтобы они говорили, а он слущал
их, чтобы он слышал чей-то голос. Но станет ли ему легче? Ему станет
только хуже, но в доме от оставаться не мог и не хотел. Сальваторе
захватил только пиджак, голова осталась непокрытой. Он вышел на улицу и
белые хлопья снега начали падать на вьющиеся цвета воронова крыла
волосы. Сальваторе опустил голову и пошел, пошел вперед, просто туда,
куда его понесут ноги. Он шел, иногда спотыкаясь, ему хотелось просто
упасть на белый-белый снег, смотреть в небо и чтобы снежинки падали ему
на лицо, чтобы его засыпало, засыпало совсем. Сальваторе Саита не верил
больше ни во что. Он не был способен на слезы, он не женщина и потому
ему было намного труднее, ему все приходится держать в себе. Он был
тем, чей разум жил только прошлым, он тот, чей голос глух, кого никто
не слышит и не хочет слышать. Он жил жизнь, он что-то делал, и все, все
было впустую. Зачем он ввязался в это расследование убийства с борделе
Совари? Ведь именно там он встретил эту проклятую Элис, именно там все
началось. Саите тогда казалось, что начинается его новая жизнь,
интересная, но что она ему дала? Щемящее одиночество и боль. Это было
все равно что соловью спеть песню, потратить на нее все свои силы, все
равно что спеть песню, которая не прозвучала. Сальваторе было холодно,
но он не обращал на это внимания, он чувствовал только как холодные
леденящие мурашки бегут по спине. И все вокруг такое же холодное.
Холодная Элис, холодная сталь жизни, холодные гудки в трубке. Все гнало
Саиту прочь. За что? Чем он заслужил такую немилость? Сальваторе даже
забыл, что сегодня канун Рождества. У всех были какие-то желания или
мечты, у всех они были живые, мечты же Саиты умирали. Они испустят дух
с последним ударом часов Биг Бена сегодня в полночь.
Вскоре Саита
оказался на главной площади, где было так много, так много народу! Все
они о чем -то говорили. О чем-то веселом и праздничном. У них были
такие счастливые лица и они наверняка удивлялись, что это за
сумасшедший вышел на улицу без пальто и с непокрытой головой?
Сальваторе было совершенно все равно. Ему только становилось все хуже и
хуже. Захотелось запрокинуть голову, вдохнуть поглубже и закричать. Но
вместо этого Саита вдохнул в легкие ледяной воздух и поднял глаза в
небо. Карие, темно-кофейные глаза приезжего итальянца смотрели в чужое
небо, задавая ему немой вопрос, на который не было ответа. Какая-то
женщина заметила своему спутнику, что "этот сумасшедший" схватит
воспаление легких с такими причудами, но эта парочка быстро удалилась,
оставив Саиту стоять на месте. Мимо него проходили, его задевали, даже
один раз толкнули. Он отошел немного в сторону. Прямо перед Сальваторе
возвышалась огромная величественная елка, а около нее стоял игрушечный
Санта Клаус, тепло улыбающийся всем и вся.
"Зачем я еще жив?"-
раздался тихий голос с итальянским акцентом, обращеный, разумеется, к
Санта Клаусу. Санта Клаус молча сидел на месте и улыбался. Он улыбался
всем, но только не Сальваторе Саите.

ерь.
Зря она пошла, зря пришла сюда купившись на свое глупое упрямство.
Никогда она польше не пойдет у него на поводу. Хотя Чарли обещала себе
эток аждый раз и каждый раз упрямство заставляло делать ее вот аткие
вот вещи. Хотя это ведь часть ее, а значит она сама себя заставляла.
Нет, наверное стоило остаться дома и поплакать в волю, или еще
помедитировать над телефонным аппаратом прекрасна зная, что он все
равно не зазвонит, а если аткое чудо случиться то голос будет не тот.
Рядом с ней улыбалась ее семья. Вот дядя Питер, сейчас не похожий на
крестного отца мафии смеется с женой тетей Амандой и сыновьями Фредом и
Кларком. Джонни, ее кузина строит глазки какому-то мужчине и что самое
смешное, у нее как всегда получается и она явно не сотанеться сегодня
одна, в холодной пустой постели. Немного в стороне от всех, но как ни
странно тоже улыбаясь стоит Грегори Милтон, правая рука дяди и их с
Джонни нянька. Одна Чарли стоит грустная и готовая заплакать прямо тут,
и ни что ее не радует. Ни веселье и радоть других, не красивая елка, ни
мечты, ни подарки. Нет подарки она адже видеть не хочет. Там нет того
что она гочет больше всего, под елкой нет Сальваторе Саиты. Толкьо ее
угораздило влюбиться в женатого итальнца, да тому же частного
детектива, она прсото нонсенс в семье. Наверное дядя прав и она слишком
похожа на мать, глупая ветренная дурочка. Та тоже любила того кого было
запрещено, но переступила через все и добилась своего, толкьо с одной
поправкой: отец не был женат, да и не любил другую женщину. К ним
подошли друзья семьи МакГрегоры, дядя Алистер и его сын Джон. Алистер
заговорил Питером Смитерсонном и его семьей и они уже смеялись в
вместе. Чарли е сиротливо продолжадла стоять в сторонке, сейачс больеш
похожая на девочку-сироту лет тринадцати-четырнадцати. Серое пальтишко,
серая неприметная шапка, каштановые волосы торчашие из-под нее
сцепленые впереди руки. Похоже Фред взялся за ее увеселение и
оторвавшись от смеющейя и веселящейся компании привлек внимание кузины
запустив в нее снешком. Она недовольно посмотрела на брата. Чарли не
хотелось ни с кем играть сейчас, ей хотелось побыть одной около так
полюбившегося телефона, но Фреду Смитерсонну было все равно. Он подошел
к ней поближе и улыбаясь ответил на ее недовольный и расстроеный вид.
- Что, ты стоишь словно статуя? Тебе явно не хватило подарка, наверняка твой у Санты в руках. Сходи посмотри.
-Я не маленькая...
-А ты все равно сходи, что етбе стоит?
Поняв
что кузен не останет пока она не выполнит его просьбу чарли молча
развернулась на пятках и ненавидя в этот момент снегопад направилась к
игрушечному смеющемуся Санта Клаусу. Около символа Рождества стола
знакомая фигура и девушке начало показалось что ей эток ажеться, что
это лишь мираж, атк как он был без пальто и шапки, токльо в сюртуке.
Его все оходили строной и перешептывались, кто-то с беспокойством,
кто-то со страхом кто-то смеясь, а он никогого из них не видел, он
смотрел куда-то вверх. Сделав еще пар шагов Чарли все же убедилась что
это не мираж и остановившись вздрогнула. Она испугалась, испугалась
подойти. Еще несколько минут назад она об этом мечтала, а теперь
боялась. Ведь под елкой, как живой подарок стоял Сальваторе Саита. Ей
было страшно, страшно подойти, а вдруг сейчас пододет его жена. Но Элис
по близости не наблюдалось и судя по виду детектива врядли могл
наблюдаться. Чарли почувтвовала внутри тепло, нежность, заботу и любовь
наполнившую все ее существо. Эта ночь видимо и парвда волшебная раз он
здесь, это ее маленкий шанс устроить свою Рождественскую сказку.
Выдохнув наконе воздух ( а она толкьо заметила что перестала в какой-то
момент дышать) Чарди смитт сделала еще пару шагов, говорить оан пкоа
боялась, пусть он увидит ее, что будет тогда. Но Саита не видел
девушку, он тихо произнес обращаяь к Санта Клаусу фразу на которую она
не могла не овтетить.
-Для меня.
Прозвучал тихий ответ, на такой
долгожданный голос с легким акцентом, от одного звука которогоу нее дух
захватило и чуть не потемнело в глазах. Кинуться нему обнять и не
отупскать вот что больше всего хотелось, но не сейчас, сейчас нельзя, у
них не те отношения, не те.




Сальваторе вздрогнул и резко обернулся на голос. Когда его взгляд
сфокусировался на Чарлотте, Саита сначала почувствовал прилив тепла,
ему захотелось сделать шаг вперед, но он замер, как неприкаянный. Ему
было так холодно, что костяшки пальцев у него побелели и легкая дрожь
таки пробила Сальваторе насквозь. Режущий воздух как ножом полоснул
горло, перекрывая дыхание и Саита чувствовал себя как рыба, выброшенная
на берег. Для чего эта новогодняя ночь дарит эму этот подарок- голос
Чарли Смитт? За что? Чтобы он сошел с ума совсем? Он и так уже неживой,
он умер давно, умер тогда, когда ему не ответили на звонок, умер,
когда его собственная пуля убила Николаса Эшфорда. А потом, с этими
гудками, пришел холод, пришла тоска и любовь Саиты к Элис тихо уходила,
по капле и он не знал, как ему снова ракрасить свою жизнь в прежние
яркие краски, как вернуть былое. Внутри Сальваторе шел дождь и спастись
от этого дождя было никак нельзя, потому что он был именно внутри. Вот
бы испариться сейчас, исчезнуть, соединится с этим чужим воздухом, или
нет, лучше улететь навстречу теплому воздуху Тосканы, туда, где он
когда-то был счастлив.
Уходить или что-то отвечать Чарли не
хотелось, потому что когда он уйдет, ему больше ничего не останется,
ему и так хочется порвать на себе рубашку и завыть на луну, как это
делает волк-одиночка, неужели же можно еще больше свихнуться, чем он
уже это сделал? С приходом Чарли к нему вернулись сенсорные чувства и
Саита, как будто немного оттаяв, почувствовал, что ему просто
смертельно, чертовски холодно.
Глубокий словно омут взгляд
остановился на Чарли, исследуя ее лицо, фигуру. Она сказала, что он
живет для нее. Правда ли? Разумеется правда, он живет для нее, для того
чтобы звонить ей домой, для того чтобы она не отвечала, для того, чтобы
она отомстила ему сполна за все, вот только это была бы слишком,
несоразмерно жестокая месть. Каждая частичка воздуха, каждый человек
за что-то мстил Саите. Ему мстила вся эта холодная страна, в которой он
имел неосторожность появиться, все кроме белого кота, которого
наверняка сейчас кормит дворецкий. Мстил Эшфорд за то, что Саита вообще
сущетствовал, и Элис ему тоже отомстила, за то, что он когда-то ее
добился. Сальваторе казалось, что это все было лет двадцать назад, что
прошло так много времени, однако он помнил все с такой ясностью, как
будто это все произошло вчера.
Черты его лица исказила странная
боль, которая, казалось, выступила откуда-то изнутри, как будто она
пыталась выбраться из него наружу. "Для меня"- повторилось туманное эхо
в его голове. Сальваторе застонал так, как будто он умирает, теряя
последние капли крови. Перед глазами у него все заружилось неимоверным
водоворотом, сердце разгоняло по венам кровь, до которой добирался
колючий английский мороз.
-Ты...- только и сказал Саита, у которого в голове смешались все мысли, они просто заледенели от холода-За что ты мстишь мне?
Чувство
опьяняющей радости соединилось с горьким режущим чувтсвом обиды и
тоски. Она не брала трубку и вот теперь говорит, что он живет для нее!
Ему не для кого больше жить, его жизнь уходит с молотка. От нового
порыва ветра у Сальваторе снова перехватило дыхание. Может он заболеет
воспалением легких и это будет подарок ему на Рождество?
-Я уже не живой-
продолжил он, и согласные в словах так же бойко отскакивали от зубов,
как раньше, вероятно акцент- это единственное, что осталось таким же,
не изменившись. Однако все ощущения Саиты показывали, что он живой. У
него болело сердце, ему было чертовски холодно. Он сделал несколько
шагов вперед и остановился около Чарли, опустив голову. Потом он еще
раз посмотрел в ее лицо, живое лицо, заглянул на самое дно глаз цвета
абсента, обдал ее своей атмосферой, все еще сопротивляющейся холоду и
почувствовал, что внутри у него рвется что-то, что-то важное, что
означает конец всему. От холода ему было больно дышать, захотелось
убежать куда-нибудь далеко! Все эти острые чувства, которые Саита
испытывал еще находясь в поместье, удвоились, причем к ним
примешивалось еще одно- радость, но она его убивала. Он бы сейчас ушел,
убежал, но от холода не мог сдвинуться с места, да и потом ему
показалось, что его рука привязана к руке Чарли какой-то крепкой
веревкой
Чарли дернулась как будто от удара. Она не мстит, это он ей мстит,
мстит за то что она посмела полюбить. Да она не брала трубку, да она
пыталась забыть, выкинуть из головы, стать другим человеком, или можно
даже сказать вернуться к той себе какой она была Джо встречи с ним. До
этого треклятого поцелуя на лестнице в борделе. Ко всей гамме чувств
примешалась еще и горечь с болью, она ничего не прятала сейчас, даже не
пыталась. Она ждала, она желала вот этой встречи и вот он ее желанный
подарок. стоит перед ней и говорит ей что он не живой. Так не бывает
Саита не призрак. Саита из плоти и крови, только почему он такой?
Почему он жутко бледен и взгляд его изменился, из цепкого он
превратился в обволакивающий в котором застыли боль и отчаяние,
нежелание жить, что-то такое, что она не могла облечь слова, просто ее
словарного запаса для этого не хватало. Он не возразил что для нее, а
эти слова они сами сорвались с губ. не стоило их говорить. просто не
нужно было. Сальваторе живет не для нее. у него хватает для чего жить и
она в этот список не входит. ее там просто нет, а если и была то ее
вычеркнули после первых звонков. А она молчала, глупо молчала и не
отвечала, не желала слушать, пряталась и играла в глупые детские игры.
Зачем? она сам и не знала ответ на этот вопрос. Что бы он не разрывался
между ней и женой? Саита не стал бы он выбрал бы одну, выбрал бы и
никогда не жалел о своем выборе, потому что он в любом случае был бы
верным. Она просто дите! Ведет себя как дите! и вот сейчас мучает
человека, добивает его, а ему и без того явно плохо. Саита так же явно
замерз, но Чарли сейчас была немного не в состоянии развести активную
деятельность поисках пальто. На глаза навернулись слезы, ну, сколько
можно плакать?! Неужели она еще не все выплакала. что-то осталось?
-Нет живой! Слышишь живой!
- прозвучало немного истерично. Издав какой-то сдавленный всхлип Чарли
бросилась вперед и обняв Саиту за талию прижалась к нему всем телом,
хоть как-то согреть и почувствовать что он рядом.
-Прости, прости
меня, пожалуйста! Я не мщу, не мщу. Я люблю тебя, больше жизни люблю!
Прости что не отвечала. я очень хотела. очень, но считала что тебе это
не нужно, что я тебе не нужна совсем. Прости меня. Не уходи,
пожалуйста, останься, я не могу без тебя. я весь вечер ждала звонка, я
так хотела хотя бы твой голос услышать.... Прости меня. Слова
получались сами собой, не продуманные, никакой речи заготовленной не
было. Просто ей захотелось сказать ему, захотелось попросить прошения
за глухие бездушные телефонные гудки в трубке и тишину, жуткую тишину.
Чарли боялась, боялась, что он сейчас уйдет, она готова была у Саиты в
ногах валяться целовать его ботинки, только бы он остался, только бы не
прогонял ее, она больше так не сможет, у нее не получиться, а убить
себя она никогда не сможет. Она будет тихо умирать без него, тихо
морить себя ходя живым трупом, а не человеком. Чарли и сейчас забывала
днями поесть, а то и просто выйди из комнаты, она просто лежала,
бездумно смотря в потолок витая где-то там среди своего странного
внутреннего мира. Там где был Саита. где он был ее и только ее, где они
были счастливы, где не приходилось слушать звонок и вздрагивать от
каждой телефонной трели, не надо было бежать и хватать трубку и каждый
раз слышать там не тот голос, разочаровываться и понимать что он не
позвонит, она упустила свой шанс. Сейчас мисс Смитт не может его
упустить, Саита тут, Саита рядом, эта случайная встреча возможно обоих
спасла от смерти. спасибо тебе Санта Клаус, спасибо что это был не
только голос, она попытается его удержать всеми силами. а снег хлопьями
падал на них и Санта все так же улыбался, а люди стали обходить
стороной парочку, и обсуждать уже их двоих. кто-то опять удивлялся,
кто-то обвинял, кто-то смеялся, но какая им разница? Чарли прижималась
со всей силой стараясь как будто стать одним целым с итальянцем и тихо
повтори ожилая ответа, те слова которые давно хотела сказать по телефону
-Я люблю тебя, не оставляй меня, забери меня к себе...
Сальваторе пошатнулся от неожиданности, когда его обняли и ему стало
немного теплее. Чуть-чуть. Но все равно ему казалось что этот
мертвенный холод расползается по нему не из за мороза, а просто именно
потому, что он не живой уже. Однако Чарли принялась убеждать его в
обратном, что он жив, да и вообще вдруг высыпала на Саиту целый поток
слов, как пуль из револьвера. Она попросила его остаться. Сальваторе
еле заметно улыбнулся. Да он бы тут остался, но тут так чертовски
холодно, что скоро он просто заледенеет и превратится в сосульку. Он
положил голову сверху, на голову Чарли, пытаясь согреться, потому что
от девушки и правда шло тепло. Мысли Сальваторе начали принимать более
приемлимое течение. В ообщем ему сейчас говорить было нечего, ему
хотелось только закрыть глаза и оказаться в тепле, ну еще желательно не
одному, а рядом с Чарли, чтобы она его просто обняла. И рядом будет
мурлыкать белый кот. Убрать изрезанные провода из комнаты, сорвать
старые шторы, повесить новые, сменить обстановку в комнатах, вообще
затеять ремонт. Или лучще уехать, потому что этот дом весь пропитался
болью, которую Саита излучал словно ходячий рассадник этого
чувства. Руки Сальваторе легли ей на теплую талию. Он улыбался бледной,
усталой, измученной, но радостной улыбкой.
- Ну тогда идем со мной-
только и ответил он, чувствуя что правда он сейчас просто потеряет
сознание, так его начала колотить крупная холоднаяя дрожь. Теперь уже
тот факт, что он вышел без пальто, показался ему совершенно как есть
дурацким. Только идиот мог вытворить такое. "Я идиот"- подумал Саита и
от этой мысли ему почему-то стало веселее. Смуглая ледяная рука
дотронулась до руки Чарли и Сальваторе, сделав титаническое усилие над
собой, сделал несколько щагов вперед, ведя девушку за собой, а потом
еще и еще. Так глядишь он и до дома дойдет. Было так холодно, что он
даже слова уже сказать не мог. Дар речи вернулся к Сальваторе, когда он
переступил порог особняка. Там было тепло, а дворецкий, открывший
дверь, округлил глаза, увидев Саиту всего в снегу.
- С ума Вы сошли, сеньор Саита!- посетовал дворецкий- Забыли что в Англии зимы не такие? Сейчас камин разожгу, да Вам бы чаю не мешало
После
чего преданный и человечный англичанин ( о, да, такие тоже в Англии
были) красноречиво посмотрел на Чарли, как бы говоря ей : "Вы видите
мисс, он совершенно с ума сошел, а я то волнуюсь как-никак" Удалившись
по направлению к правому крылу дома, где обитала прислуга, дворецкий
предварительно бросил :"Женской руки Вам нехватает, сеньор, женились бы
Вы"
Вот уж будь Саита не в таком состоянии, он бы живо вернул
дворецкого и затеял с ним с пор на тему стоит ли ему женится, или лучше
нет, да и вообще с этим он разберется сам. Вот уж до чего слуги доехали,
совсем распустились, уже сами говорят, что надо, а что нет. Сальваторе
проводил дворецкого вглядом, а потом уже они с Чарли наконец поднялись
наверх по широкой мраморной, устланной ковром лестнице. В доме было
как-то пусто. Он открыл дверь огромной гостинной, в которой вот совсем
недавно резал провода телефонного аппарата. Провода уже убрали, да и
разбитый аппарат не мозолил глаза. Дворецкий уже растапливал камин,
снова обращаясь к Чарли:
- Представьте себе только мисс, не далее
как вчера он хватил телефоном об пол, да так, что тот вдребезги
разлетелся! Ну зачем, сеньор, скажите на милость, Вы разбили телефон?
Да еще и провода порезали, а ведь хорошее было устройство. Как теперь
Вы без телефона то?
Сальваторе, который до сих пор дрожал,
наконец подал голос. С черных волос стекали капли воды, а именно
растаявшего снега. Пиджак тоже весь намок. Саита снял его и повесил на
стул.
- Перкинс, если вы сейчас же не умолкнете, я не знаю, что я
с Вами сделаю- беззлобно сказал он- Купите новый телефон, денег я Вам
дам.
Дворецкий еще что-то проворчал и вышел из комнаты, вероятно
ушел за подносом с чаем, да еще и плед принесет сейчас. Кот, который
до сих пор спал на диване, раскрыл зеленые глазищи, потянулся, выгнул
спину дугой, мяукнул и спрыгнул на пол, подняв хвот трубой. Хорошо, что
слуги все тут убрали, а то бы комната предстала перед Чарли в таком же
ужасном виде, в каком она была сегодня днем.
Чарли послушно шла за Саитой, тоже молчала, только как-то глупо
улыбаясь, так совершенно по детский, как будто ребенок получивший
долгожданный подарок и находящийся в превкушении открытия коробки. Да
ее "подарок" был рядом, пусть и замерзщий, она поможет ему отогреться.
Так молча они добрались до особняка Саиты. Вот тут девушка снова
вспомнила о такой мелочи как Элис Найт-Саита. Почему ее нет рядом, она
в доме? Нет, тогда бы ее сюда не привели. Что, очередной любовник
появился на горизонте и миссис Саита опять поругалась с мужем? Она его
такими темпами доведет окончательно. Он уже без верхней одежды вышел, а
если бы Чарли не встретла его? Если бы не нашла под елкой, он бы там
замерз насмерть. Миссис Саита вообще думает о таких вещах как здоровье
мужа как физическое так и моральное или ее интересует только ее
драгоценная персона, а не персона "любимого мужа". Почему в ковычках?
Да потомучто так не относятся когда любят! Сколько раз Сальваторе
прощал жену? И сколько еще простит... А если она Чарли Смитт в
очередной раз утешение... Чтож значит утешение, пусть так, зато рядом,
за то с ним, она не допустит что бы он из-за жены так выглядел! Элис
допрыгается и Чарли просто уведет у нее мужа, ему такими темпами долго
не выдержать. Так что она без опаски вошла в дом. В лверях их встретил
дворецкий, котоырй принялся тут же отчитывать хозяина что тот ушел без
пальто на улицу, что вызвало у Чарли улыбку. Правда перед уходом
дворецкий кинул форазу про женидьбу. Что-то утт не так, Саита не женат?
А где же тогда Элис, что с ней случилось? Чарли бросила осторожный
взгляд на дрожашего Саиту, с него уже начинал капать тающий снег, и он
похоже не увидел ее этого взгляда. Вот и прекрасно, она не хотела
ничего бередить или допытывать, сейчас миссис Саиты здесь нет, а тут
она и Сальваторе не женат, все прсото прекрасно, лучше не придумаешь,
толкьо бы это сном не оказалось. Они прошли в гостинную где уже горел
камин и дворецкий снова обратился к Чарли, теперь он рассказал про
телефон. Она знала зачем он его разбил, что бы не звонить. А Чарли
ждала, зря ждала нового звонка и того самого голоса который прервал
дворецкого отсылая его. А она бы сейач могла сидеть дома на полу около
телефона ожидая его звонка, надеяться. Да даже если бы она отчаилась
окончательно и нашла бы его номер и даже позвонила бы. Никто не
ответил, толкько тихие гудки. Это была бы его месть. Чарли ничего нес
казала толкьо посмотрела на Сальваторе, и грустно улыбнулась. Он снял
пиджак, но рубащка еще была на нем как и бюрюки и конечно все намокло.
Подойдя к нему она развязала галстук отправив его вслед за пиджаком и
уже взялась за пугвицы рубашки.
-Ее тоже лучше снять и брюки, одеть сухое и теплое, и поближе к огню, а то ты простудишься. она улыбнулась веселей. И меня стесняться не надо.
Свое
пальто и шапку Чарли оставила еще там в прихожей и сейчас остаоась в
сером шерстном платье, без каких либо вырезов или декольте, а волосы
рассыпались по плечам и спине. От рубашки Саиты ее отвлкло движение на
диване. Она заметила белого кота который спрыгнул с слофы и выгнул
спину уставивштсь на нее. Чарли в долгу не осталась она уставилась не
менее зелеными чем у кота глазами, на белый пушистый комочек, довольно
удитвленно. Ей сейчас каалось что вот это чудо отомстит ей за тех двоих
его сородичей которых она подстрелила. Хотя Чарли безумно любила кошек,
вот этот белый комочек шерсти ее похоже не долюбливал. Они с котом
уставились друг на друга, она серая кошка, он белый кот, слишком
похожие в эту минуту, даже взгляд одтиноково изучающий, зеленый,
кошачий. Видимо все же не зря Сальваоре назвал кота Чарли, видимо
вспомнил вот этот самый взгляд.

.....