Обо мне... о нас...
Ящик брызжет новостями,
Самолет упал с людями,
Виноваты, как всегда два погибших летуна,
И не важно, что в порту,
Как у чурок в катманду,
Паутина на столбах,
Самолету полный, швах.
Знают взрослые и дети,
Знает Вовка в сельсовете,
Кто баблище зажужжал,
Дач настроил иль просрал...
Но молчит честной народ,
Как пристыженный урод,
Может все-тки летуны в этом деле говнюки?
Тетя Тоня так кричала, когда Ванечку сжимала на обугленных руках,
Дядя Стас от боли сник лишь в глазах остался блик,
Толстый дядя интервью на Россию, на страну!
"Под контролем! Будет все!"
Сразу чувствуем... говно...
Папу маленький Артем, посмотрев болталку днем,
Немигающе спросил:
Почему в аэропорту, где столбы стоят в ряду, нету сосен, тополей и диковинных зверей?
Но молчит честной народ,
Как пристыженный урод,
Может все-таки летуны в этом деле говнюки?
Самолет упал с людями,
Виноваты, как всегда два погибших летуна,
И не важно, что в порту,
Как у чурок в катманду,
Паутина на столбах,
Самолету полный, швах.
Знают взрослые и дети,
Знает Вовка в сельсовете,
Кто баблище зажужжал,
Дач настроил иль просрал...
Но молчит честной народ,
Как пристыженный урод,
Может все-тки летуны в этом деле говнюки?
Тетя Тоня так кричала, когда Ванечку сжимала на обугленных руках,
Дядя Стас от боли сник лишь в глазах остался блик,
Толстый дядя интервью на Россию, на страну!
"Под контролем! Будет все!"
Сразу чувствуем... говно...
Папу маленький Артем, посмотрев болталку днем,
Немигающе спросил:
Почему в аэропорту, где столбы стоят в ряду, нету сосен, тополей и диковинных зверей?
Но молчит честной народ,
Как пристыженный урод,
Может все-таки летуны в этом деле говнюки?