Что-то все про войну уже второй день. Наверное, к потеплению:)
Вчера Йеся тут возбудил меня своей темой про мораль и войну. И разбудил воспоминания. Недоговорили вчера, оттого сегодня решил написать вот что. Все, как слышал, так и написал. Только эпитетов подсыпал:)
Макарыч был бригадиром слесарей-монтажников. Не таких монтажников, которые "не качегары мы, не плотники", а таких, которые собирали разные физические установки. Правда, до легендарного "Гоши" моему герою было далеко, но профессию свою он понимал и руки его не из соломы были сделаны.
В пору нашего с ним сотрудничества был он уже пенсионного возраста. Среднего роста, подвижный, со сморщенным лицом и маленькими голубоватыми глазами бывшего московского шалопая. Был он бригадиром жестким, придирчивым. Но лавров "стахановца" не искал, инициативой начальство не тревожил.
Вырос Макарыч в Китай-городе, в доме, вокруг которого и сейчас изгибается коленом улица Солянка. На срочную службу призвался в 1940 году. И задержался на ней до 45-го.
Еще был Макарыч говорлив, охочь до воспоминаний. Много чего рассказывал о том, о чем в книгах не писали тогда. А сейчас если и пишут, то часто с подтекстом и всякими акцентами. Макарыч же говорил натуралистично, порой цинично, и открывал мне и другим молодым слушателям реальную жизнь реального человека на большой войне.
Ни лихости, ни хвастовства он не допускал. За всю войну довелось ему сходить в атаку летом 41-го, когда по окрику из Ставки отступающие армии попытались отбить у немцев только что захваченный ими Киев. Макарыч сходил в атаку в составе "специальной" команды, скомплектованной из поваров, коноводов и прочих служащих "переднего тыла", так как служил он авторемонтником в обозе одной несчастной дивизии, вынужденной рискнуть своими кошеварами под какой-то высоткой.
До высотки Макарыч не добрался, а слился с местностью где-то на подступах, воспользовавшись ее складчатостью. Всех полевых командиров немцы выщелкали и некому стало Макарыча поднимать и гнать на смерть.
Правда, к тому времени Макарыч уже числил за собой одного немца. Случилось это за недельку до сдачи Киева, западнее его. В тот день Макарычу и двум его сослуживцам повезло: украли они двух курочек у какого-то зазевавшегося хохла. Развели поодаль села костерок на опушке рощи, вблизи дороги. И уже ощипанных курочек бросили в котел, но тут запылило на дороге, затарахтело - и стал виден мотоцикл с коляской. А на нем - два лишних едока и пулемет. Дважды незванные: и в страну вторглись, и на курочек явные претенденты - так обозники расценили их неурочное появление. Макарычу, как носителю значка "Ворошиловский стрелок", выпало целить в водителя. Не подвели Макарыча ни значок, ни мосинская винтовка. Но об подвиге своем обозники, доев курочек, рассказывать никому не стали - "подальше от начальства, поближе к кухне".
Второго своего немца Макарыч убил уже в конце войны, когда позади были и Сталинград, и калмыцкая степь под Элистой, где авторемонтник квартировался у местного еврея. Была у этого еврея дочка. Но не о том случае мой рассказ,
а о том, как Макарыч со товарищи пошел мародерствовать ночью в одном польском городишке вблизи немецкой границы. дело было рискованное, ибо действовал уже Указ о поведении на оккупированных территориях. Но соблазн великий: по городку вихрем пронеслась война, напрочь снеся двери с магазинов. Передовые части ушли в сторону неметчины, в городке войск было мало, а добра - завались.
Уже добытчики обзавелись несколькими штуками хорошей материи и нацелились на какой-то очередной объект, как вдруг... Видно, нервы сдали у солдатика, сутки просидевшего в подвале, при виде русских воинов. Вышел немец с поднятыми руками. А на что он им, мародерам, сдался? Как они объяснят начальству, что делали ночью в городе?
Кинули добытчики жребий. Выпал жребий Макарычу. Вот так: два патрона - два немца. Легендарный результат!
А отец Макарыча погиб под Геленджиком, в том самом десанте, которым командовал Прямиков. Раз в три года Макарыч брал в профкоме бесплатную путевку в санаторий и навещал в Кабардинке братскую могилу.
↳
↳