Была ли я счастлива с тобой? Почему-то именно этот дурацкий вопрос как заезженная граммофонная пластинка крутится и крутится.. словно черкая иглой по обнаженным нервам. Нет, не подсказывай - я все еще знаю свой ответ наизусть. Как прилежный ученик заданую на дом страницу учебника.
Безоглядно, навсегда, бесконечно, - слушать, слушать, слушать. Задушить в себе жалобно попискивающее alter ago, раствориться, стать частью, винтиком, деталькой, предметом, мебелью, ковриком у ног. Господин, ваша партнерша подана. Поднимите пистолет, прицельтесь - да, вот сюда. Здесь мне будет больно. Позже я начерчу на груди аккуратный крестик.. Окажите мне честь. Я буду вашим реквизитом, вашей мишенью, вашей рабой. Куртизанкой, монашкой, девкой, весталкой, сукой, золушкой, дрянью, лапочкой - я мягкий пластилин, податливая глина, грязь под ногами. Ни слова - слова испортят первозданную красоту твоей роли, ни взгляда - глаза тоже умеют кричать. Как у людей, лишенных слуха...
Творите, господин, - и я снова умру, строго по сценарию - в пятнах бутафорской крови, сделанной из первосортного кетчупа. Отойдите, подальше, господин, - брызги могут запачкать ваш единственный смокинг.
Знаешь.. умирать - легко. До дрожи в коленях, до обморока, до истерического плача в подушку по ночам. Умирать сотни раз от бутафорского выстрела в упор, годами жить в затхлой атмосфере провинциального театра. Принимать блестки за бриллианты, полет фантазии за реальность, слепо верить в счастливый конец...
Занавес! И рабочий сцены, топоча пудовыми сапогами, стремглав несется в вожделенный ларек за бутылкой дешевой водки.. Фальшивые страсти, кипящие на фоне облезлых декораций, почему-то не трогают его душу. Какое чувство реальности, какой восхитительный здравый смысл, наконец!
Я ненавижу эту горькую отраву, эту медленную сорокаградусную тягучую ртуть. Но сегодня я выпью. Выпью за реальность. Из грязного стакана, подвинутого мне его трясущейся рукой.