*** Превращение в дельфина.
Чайки. Белоснежные, с полутораметровым размахом, словно специально созданные для завершения палитры, лазури высокого неба, ультрамарина Адриатического моря и холмистого побережья, сплошь покрытого раскидистыми соснами.
Ингрида прилетела на два дня раньше него, и как всегда сама всё обустроила. Доплатила за "си сайд" (он конечно же об этом забыл), за сюиту с "прайвит пул", за завтрак с доставкой (фу это шведский стол, там полно русских). Молоденькая девушка из службы размещения, с коротенькой стрижкой и ногтями "а ля натюрель", оказалась землячкой, из Риги, помогла всё решить.
Утро ушло на все отельные хлопоты, потом подключила ноутбук в гостиной (как всегда, куча писем от Коли), сделала пару звонков - Лацису в Ригу и Хайнсу во Франкфурт. Разобрала вещи. Открыла новые баночки с израильским кремом от солнца и пленер (а ничего, приятный запах). Оставшийся день провела на пляже с журналом и сигаретами. Вечером к Игриде клеился сначала усатый таможенный брокер из Москвы (был отправлен к жене и детям), позже, в пьяно-баре подсел приятной внешности грек, оказавшийся капитаном принадлежащей отелю моторной яхты. Широк в плечах, длинные русые волосы, голубые глаза. Угостил махито (надо же, угадал), пригласил на морскую прогулку (пообещала ему, что на неделе, обязательно), смешно рассказывал истории про туристов в прошлом сезоне (он работает здесь уже пятый год), белоснежно улыбался, был галантен.
***
Коля Ярдов познакомился с Ингридой на Франкфуртской выставке, куда они с Сергеичем поехали как-то весной. Адалина ещё сказала тогда: "Ты, Коленька, за Сергеичем присмотри, чтоб не намутил чего.."
По-немецки Коля не говорил, английский знал в рамках "спасибо, пожалуйста, до свидания". Ходил хвостом за Сергеичем, кивал дружелюбным немцам, улыбался в ответ непонимающей улыбкой. На экспозиции Байер работала русскоговорящая (о, счастье) девушка. Ингрида. Высокая латышка, уже какая-то совсем не советская, была удивительно похожа на Мэри Элизабет Мастрантонио, фильмы с которой Коля обожал.
На устроенной Байером вечеринке, он не отходил от Ингриды не на шаг. Та переводила ему во время беседы с вице-президентом Хайнсом, рассказывала про дистрибуцию новых продуктов в Европе, переводила названия блюд из меню (рекомендовала спаржу, удивительно вкусная, оказалась штука, Лёхе расскажу, не поверит). Ночью такси привезло в Мариотт, где остановилась Ингрида. Просторный номер, огромная ванная (не то, что у них с Сергеичем, в скромных двух звездах, развернуться негде), роскошный букет цветов в керамической вазе, корзина с фруктами. Невероятных размеров, высокая кровать с несчетным количеством подушек и валиков, и с шоколадками в причудливой упаковке.
Ингрида набрала ему ванну с чем-то ароматным, напоила ромашковым чаем, ликёром, потом отъездила на нём до утра.
После выставки она в Ригу, он в Санкт-Петербург.
Долгими днями, сидя в рабочем кабинете, он бесконечно строчил ей смс-ки, отправлял письма по и-мэйлу, постоянно проверяя не ответила ли. Ингрида отвечала. Иногда. Ответы Коля перечитывал помногу раз.
Встречаться получалось не очень часто. Время от времени она приезжала в Петербург или в Москву по бизнесу. Днём - никак, но вечером Ингрида тащила его в номер.
Однажды они ездили на море. Ненадолго. Шесть дней, пять ночей и всё.
Эх, всю жизнь бы так! По утрам Ингридочка всегда подолгу валялась с чашкой кофе, а он вставал пораньше, и колесил по бесчисленным дорожкам резорта на прокатном велосипеде. Днями они загорали на пляже, купались. Она плавала, как дельфин, далеко, превращаясь в точку. Коля чаще плескался рядом с берегом на матрасе, или нырял, чтобы собрать для неё ракушки. Как темнело, они бродили по ночным клубам вдоль набережной, Ингрида любила танцевать. Он не танцевал, всегда сидел за столиком, словно суслик перед удавом, неотрывно смотрел, как она танцует, обещая себе, что они обязательно приедут сюда снова. Вместе.
***
В этот раз прилететь получилось на день раньше, чем планировал. Очень старался, ведь знал, что Ингридочка там одна скучает. Да и сам, по правде сказать, уж очень соскучился. Целых три месяца не виделись, а тут она засобиралась в отпуск. Вот он и поспешил быстренько всё организовать. Поздний самолёт, сонная таможня, насыщенный зной южной ночи, такси в Порто Сани. Вприпрыжку бежал по благоухающему саду отеля. Портье лопотал, что леди переехала в сюиту на побережье, что сегодня шторм, совсем нельзя было купаться, но завтра погода обязательно наладится, обязательно. Прокрался со стороны бассейна, со счастливой улыбкой распахнул стеклянную дверь.
В гостиной пахло табачным дымом (он вообще-то этого не любит, но ей можно, он не возражает), на журнальном столике початая бутылка виски (ого..). Чемодан тихонько опустил на пол, прокрался в ванну, от куда слышал шум воды, и музыку, р-р-раз, дверь открылась..
Огромная душевая кабина с мраморными колоннами. Два человека за запотевшим стеклом. Знакомый стон Ингридочки, её тонкие белые руки, упершиеся в стену, загорелый зад широкоплечего мужчины между её длинных расставленных ног.
Коля попятился, чуть не споткнувшись о порог. Назад, назад.. Он выскочил, задыхаясь, из номера, под влажный гнет ночного неба. Дальше, дальше, несли его ноги к длинному каменному пирсу, над которым шумно развивался красный влаг, словно воздушный змей, пытающийся улететь от хозяина. Сильный ветер в лицо. Дальше, дальше, к краю пирса. Толчок двумя ногами в черную воду. Плыть. Плыть далеко. От сюда плыть. Взмах за взмахом, преодолевая высокие тёплые волны, пока не закончатся силы. Пока одна большая чёрная волна не накроет мокрую Колину голову, и чайки потеряют его из вида.
↳
↳