Они были на "вы" даже ложась в постель. Впрочем, в постель в ту ночь они легли впервые и это "вы" плавно перенесли из вертикали в горизонталь. Точнее, "вы" в горизонталь временно перенесла она, а он, мучаясь каким-то несоответствием, уже затруднялся отвечать ей византийской изысканностью речи. И она тоже на время перешла на "ты", что по-перву давалось ей с трудом, хотя не было сомнений, что она желала этого, и ей было хорошо от этого горизонтального "ты" и она желала этого нового для них обоих "ты" и получала его... И они заснули на "ты", и им обоим было хорошо от этого...
А утром, едва проснувшись, она вновь произнесла "вы".
И он усомнился в себе, и усомнился в ней, как и усомнился в том, что ей действительно хорошо с ним; и это новое- совсем иное "вы" после проведенной совместно ночи, отнюдь не такое "вы", каковым оно было до того- смущало и раздражало его, а она вновь все приходила и приходила к нему, и с каждый разом им становилось все лучше и лучше вместе, и каждую ночь она переходила на "ты", но утром вновь и вновь звучало "вы".
И она как-то сказала ему с утра, подавая ему кофе еще полупроснувшемуся, и делая это с видимым удовольствием как всякой женщине ей нравилось заботиться о своем мужчине, пусть даже еще не очень проснувшемся с утра:
- Есть люди, которых я не могу называть на "ты"... Я даже не знаю, отчего это происходит, но с ними я всегда на "вы". И если Вы хотите называть меня на ты, то это мне будет только приятно, и даже очень приятно, и я даже прошу Вас называть меня на "ты", но я буду называть Вас на "Вы"... Потому что мне это так же приятно, как и слушать, как Вы называете меня на "ты"...
И он, лежа в постели и попивая поданное ею кофе хотел было пошутить и ответить ей снисходительно "ты", но почему-то не получилось и он непроизвольно ответил ей "Вы...". И даже сам рассмеялся этому новому, сказав ей "не получается! Ей Богу, Вы будете смеяться, но не получается!.. Смешно, правда??" И она покачала головой "нет, не смешно..." А он все мучался между новыми "ты" - к которому были все основания- и новому "вы"- к которому оснований, казалось, не было никаких.
Но она оставалась на ВЫ. В переписке, на людях, наедине... Она приезжала порою поздно ночью и говорила ему с улыбкой:
- О, Боже! Какой же у Вас кавардак!
И несмотря на поздний час переодевалась в "домашнее", что хранилось для нее у него в шкафу и начинала приборку, а он старый холостяк только виновато улыбался и суетливо суетился с малоуместной помощью. А она отгоняла его, строго выговаривая:
- Вы запустили дом, мой Друг!... Где тут у Вас...?... Вы не могли бы помочь мне отодвинуть?...
А потом они снова на короткое время становились на "ты", и она спала у него на плече, доверчиво и расслабленно улыбаясь во сне, прижавшись к нему как ребенок, а утром вставала и будила его со словами:
- Ваш завтрак на столе. Вставайте, сударь....
И это утреннее "вы" отнюдь не было цитатой из великосветской хроники прошлых веков. И день за днем он вновь научился отвечать ей на "вы", как это было еще до той поры, когда она впервые осталась ночевать в его доме.
Они так и расстались на "вы"... Без обид, без взаимообвинений, без того, что сегодня сопровождает любое расставание мужчины и женщины. Это самое "вы" сдержало их от несдержанности.
И однажды- много спустя потом- он вдруг заметил, что его новые и новые женщины все чаще и чаще по утру возвращаются к "вы". Но больше не удивлялся этому, как когда-то утром, когда проснулся с Той, которая первой перешла от ночного "ты" к утреннему "вы" и это было для него тогда внове.
И сам свободно начал переходить к утреннему "вы" после ночного "ты". И это даже начало нравиться ему, как и полузавистливая фраза в спину "о! у них высокие отношения!", в которой слово "высокие" произносилось с самой язвительной интонацией.
И женщины его сменяли и сменяли друг друга, и каждая из них по утру вновь и вновь говорила ему "вы", хотя он и не настаивал на этом. И ему все больше и больше нравилось это, пока он не заметил, что это так ничего и не поменяло в его жизни...
↳
↳