Прованс. Мат в три хода.
1. Лаванда
Это все Луи, хозяин маленькой гостиницы в Авиньоне. Не надо было мне с ним вечно хихикать над немцами, но должны же в жизни быть маленькие радости.
Они спускались, спрашивали совета насчет ресторана, потом просили вызвать такси. До ресторана идти было ровно 6 минут, и Луи пытался выпихнуть их на прогулку, но немцы демонстрировали тевтонскую непреклонность. После Луи пытался выманить ленивое авиньонское такси, которое решительно отказывалось проделать подобный маршрут, ну разве что за тройную цену, я делала вид, что утонула в интернете, а сама наслаждалась этими сюрреалистическими переговорами, и после, отправив немцев ужинать, мы переглядывались и начинали хохотать.
Он скептически наблюдал, как меня мотает по провинции, но не комментировал. Я бросала вещи, уезжала, возвращалась, отсыпалась, выписывалась опять.. и вспоминала его " Pfff! Ufff! Puuu!", когда оказывалась там где такси нет вообще.
Вернувшись к нему опять, сказала с порога - Луи, найди мне такси! Такое, чтобы возило меня по горам целый день, и не разорило меня..
Он спросил, куда я собралась, задумался, а потом глубокомысленно поднял палец.
- Тебе нужно не такси, тебе нужна Сесиль, - загадочно сказал он, -сейчас проверим твою удачу.
Она приехала рано утром, на какой-то огромной машине, слишком большой для такой хрупкой девушки, в ней было 8 мест, но это все же был не микроавтобус, какая-то чудная модель, и с ней было трое. Три дамы из Бразилии, где в лесах, как известно, живет..
С первого взгляда я почему-то решила, что это жены наркобаронов. Хоть убей не понимаю, с чего вдруг это взялось в голове, но избавиться от этого убеждения не удалось.
Жены наркобаронов путешествовали в весьма оригинальной манере. Когда Сесиль привозила нас в какую-нибудь высокогорную деревушку, и давала нам час-другой пошататься там, они прямым ходом заходили в первый же ресторан рядом с парковкой, и больше не делали оттуда ни шагу, вплоть до тех пор, когда, завидев спускающуюся меня, выходила одна и спрашивала - есть ли наверху церковь и красивая ли она. Глядя в ее тревожные глаза я твердо отвечала, что церковь есть, но некрасивая ( не вижу смысла огорчать людей ), ее лицо разглаживалось и она тепло благодарила и тут мы всей толпой оккупировали магазины и в следующей деревне повторялось то же самое. На завтра Сесиль везла их в Комарг - я с ужасом перебрала в голове те прекрасные места, которые они должны были не увидеть, следуя своей методе, и уверилась, что это все мужья-наркобароны, сославшие их в Европу совершенно против желания бедных женщин.
Но первым делом Сесиль повезла нас в музей лаванды, где-то в горах.
Пора уже дать место лаванде. Лаванда - кровь Прованса и его квинтэссенция, символ веры и живая реликвия. Но увы, я никогда не была поклонницей этого запаха, и для меня она была лишь утомительным приложением. Я не разделяла всеобщего помешательства, не покупала лаванду вениками, банками, венками и подушечками, наивная, я думала, что Прованс можно любить частями..
Увильнуть от музея возможности не было, и я зашла со всеми. Новая любовь уже изготовлялась сломить хребет прежним представлениям, а я еще не знала.
Мне рисовали ботанические особенности, и показывали картинки и фильмы, и всю старинную алхимию, заставляли нюхать, и рисовать самой - и все это с той единственной целью, чтобы я навсегда научилась отличать провансальскую лаванду от всего, что растет в остальном божьем мире. Все, что растет вне Прованса - это лавандин, промышленный гибрид, а настоящая лаванда растет только в горах выше 800 метров, и только в Провансе. И только она является уникальным лекарственным средством.
Я вышла озадаченная.
В нашем дальнейшем безупречном маршруте была одна проблема: место, бывшее моей главной целью, мы проезжали буквально в нескольких километрах, и мимо. Это было неправильно, и я начала переговоры с Сесиль.
- Нас это слишком задержит, отбивалась она, мы вернемся слишком поздно...
Но ей не повезло. Я весь день провела с женами наркобаронов и набралась у них плохого. Я слушала их разговоры - им вообще всегда и на все наплевать, кроме того, что они хотят получить прямо сейчас. Сесиль сломалась как тростинка, она дала мне 40 минут, с условием, что с бразильянками я договорюсь сама.
Когда я была где-то на полпути к вожделенным камням, прилетел ледяной Мистраль, посреди теплого дня. Мистраль, уносящий собачек, поросят и старушек, Мистраль, рождающийся над Сибирью (ха-ха?), доводящий до самоубийства и служащий оправданием при совершении преступления. Откуда-то он нес и швырнул в меня пару ведер ледяной воды, хорошо что больше у него не нашлось. Наверное, следовало повернуть обратно, но меня иногда может быть проще убить, чем остановить, я вспомнила наводнение в Малаге - тоже было весело, и всего лишь пара дней простуды, подумаешь.
Я не вернулась, как следовало бы, и была полностью счастлива свои вырванные 40 минут. Вот только Мистраль. Черт, мое нутро узнало этот ледяной сибирский холод. Больше не смогу смеяться над наивными французами. К тому моменту, как я вернулась к машине, дышать стало больно, при каждом вздохе кололо в груди и спине, я не могла поверить, что я настолько замерзла, я прикидывала, можно ли получить пневмонию за 40 минут, и впишут ли меня в провансальские байки о Мистрале.
Сесиль посмотрела на меня, врубила печь на максимум, . Крупная дрожь отпустила меня только через час, сменившись немедленно температурой, но это не было самое интересное. Перед перевалом начался страшный ливень. 17 оттенков охры, которые я так и не успела пересчитать, смешались в огромные охряные реки, которые понеслись нам навстречу - очень красивые, но опасные, Сесиль мужественно сражалась со стихией, лиловые молнии скакали тут и там, я временами приходила в себя из забытья и понимала что Сесиль настоящий монстр вождения.
Вернув меня в гостиницу, она шепталась с Луи, я была в тумане, и не могла сообразить, где мне взять ключ, попав к себе, единственное что могла - достать страховку и забить в телефон номер экстренной связи. Я не сомневалась, что ночью меня увезут по скорой, это было даже забавно, узнать что такое скорая помошь во Франции, но пока еще была возможность, я хотела просто поспааать в тепле. Я не жалела. Какая разница, чем платить за то, что тебе надо - лишь бы у тебя это было.
Тут постучали, я долго вылезала из-под одеяла (кажется пару раз заснула), но все-таки добралась до двери. Во шла жена Луи, с блестящим подносом в руках, уставленным банками.
Она заставила меня сосать сахар, обкапанный лавандовым маслом, в то время как оным же маслом растирала меня, потом надела на меня футболку и пуховую белую кофточку, лавандой же вышитую (я так и осталась в убеждении что вышивка - элемент терапии), напоила настойкой с лавандовым медом и наконец ушла.
Я никогда не чувствовала себя более здоровой, чем в следующее утро... и более удивленной.
Я помню как пели птицы, и был теплый и солнечный день. Я стала провансалкой на одну треть. Я полностью усвоила их священный трепет к лаванде, и тоже теперь лечу ею все на свете (как меня учили в музее), и выкидывая очередную пустую баночку, бегу проверять виды на урожай лаванды, и волнуюсь, когда обновляют посадки (это значит, что на этой плантации 7 лет не будет урожая), и беспокоюсь о новых технологиях разведения, и для меня нет слаще зрелища, чем цветущее лавандовое поле.
До полного обращения оставалось еще два провансальских запаха. Мускат и резеда. И еще одна маленькая проблема каждого провансальца. Ты ненавидишь Париж. Париж ненавидит тебя.
↳
↳