так называемый "русских рок"- это вторичная, блевотная, невразумительная помойка. Все эти бутусовы, гребенщиковы, шевчуки, макаревичи - вся эта блевотина - оттого, что в СССР запрещали. не запрещали бы - эти гомункулы не появились бы. Отдельно отмечаю Цоя. не потому что он как-то там талантливый - он такая же вторичная блевотина как и все остальное, но он это хотя бы понимал и искренне недоумевал, что он так кому-то нравится. Иллюзий по поводу совего "таланта" не питая.
Эти черви копошились в грязной мерзкой луже под названием "русский рок". стучали друг на друга в КГБ. присаживались в СИЗО за экономические преступления (левые концерты и неуплата налогов) и делали вид, что они "борцы с системой".
Все это продолжалось... И впрочем, продолжается и сейчас. Сегодняшние сургановы, арбенины и прочая мерзость недалеко ушли. Все то жде самое унылое дешевое КСП под электроинструменты.
да, даже среди вторичного говна иногда появлялось то что хотя бы можно слушать. "Секрет", к примеру. да, уныл, вторичен, но хотя бы красив. "Браво", "Мистер твистер". Иногда появлялись даже очень интересные и профессиональные коллективы, которые действительно играли рок в СССР. Например - "Рондо". Это настоящий рок. Андрюша Давидян тот же самый. Было, конечно, среди блевотины похожое на правду.
Но было и настоящее. Я бриллиантов типа Чижа более не вижу. Этот чувак реально чувствовал "грязный" блюз так как никто не чувствовал в СССР и России. Чувак реально совмещал в творчестве русскую народную музыку, КСП, попсу, рок-н-ролл и, конечно же, замечательный блюз.
да, конечно, бриллиант он только на фоне остального дерьма. Но все же хоть что-то свежее.
В старинном городе Обломове
На Достоевской стороне
Живет парнишка Костик Страуве
Лет двадцать восемь вроде как уже.
Живет на улице Кидаловой,
Что в тихом месте у реки,
И каждый вечер зависалово
И беспременно с планом косяки.
Славься, наш народ, созида-ю-щий!
Славься, безымянный торчок, зависающий!
Живет парнишка, наслаждается,
Другая доля да не нужна,
Ведь на работе мастер Гаузнер
Без плану жить не может ни шиша.
А как пойдешь во поле за город
На волю просится душа,
По леву руку конопелюшка,
По праву руку анаша.
Славься, наш народ, созидающий!
Славься, безымянный торчок, зависающий!
Но вот горком ударил в колокол,
Признав наличие торчков,
Явились вдруг мужчинки строгие,
Арестовали томных пареньков.
И был весь мак под корень вырублен,
Пропал весь Беломорканал,
В который раз свое название
Старинный город оправдал.
Славься, наш народ, созидающий!
Славься, безымянный торчок, зависающий!