Солнце только-только оседлало верхушку Спасской башни. Звонок в дверь вывел меня из созерцания отражения в чашке кофе, открытая дверь явила молодцеватого дедка из диэйчэля.
- Вам пасылко, - улыбчиво пробубнил дедок.
Из конверта выпало письмо от сестры-Парамоновой. И коробка с чебуреками..
...
Утро золотило шпили бесплодных игрушек ветра-харматтан. Оно бы и радо было позолотить какой-нибудь ясень, или, на худой конец, пень, но вокруг были густо разбросаны только лепешки красных и желтых кактусов-опунций, словно по прокуренному песку прошло стадо нежнейших и изящнейших созданий. Ну, к примеру - стадо розовых фламинго, или каких-нибудь фарфоровокопытных пегасов с мягкими крыльями.
Шапка широко зевнула, представив какающих пегасов. Фантазия была такой выпуклой, что тут же отозвалась тонким ароматом фиалок. В Шапкиных фантазиях какашки всегда пахли фиалками. Бабушкино воспитание, что у ж там...
Бабушки давно не было в живых. Покончив с эквилибристикой, метаниями из одного волчьего желудка в другой, завязав, наконец, с мучным, она тихо ушла. То-ли от скуки, то-ли от почтенного возраста.
Шапка продала дом охотохозяйству и теперь в нем иногда прятались беглые олигархи с большими ушами. Кроме ушей у олигархов почти ничего не осталось, потому что большие зубы они обломали об российскую экономику.
На вырученные от продажи дома деньги, Шапка открыла псевдоаутентичную чебуречную в неспящем районе. Неспящие гопники, неспящие поэты, проститутки и сисадмины, засидевшиеся в неспящих офисах у неспящих серверов - каждый четвертый, сочащийся слезами почти прозрачного жира из экологически чистой баранины, чебурек - бесплатно. И пиво. Холодное до звона, как положено.
Пиво Шапка не любила.
Ассоциативный ряд, причудливо выстраивающийся под Шапкиным чепчиком, сам собой складывался в форму и размер: мутный серый персонаж - крепкая челюсть - поцелуй, пахнущий пивом - разбитое сердце. Нет, пиво Шапка не любила.
В то время Шапка вообще никого не любила, у нее был период мизантропии и целибата. Если какой-то веселый и прыщавый сисадмин пробовал угостить ее чебуреком, то Шапка страшно пучила глаза и громко мычала: ЫЫЫЫЫ. Сисадмин практически сразу все понимал и прятался в туалете. Если кто-то из нанятых Шапкой в чебуречники гастарбайтеров пытался бодяжить масло, то Шапка снова пучила глаза. ЫЫЫЫЫ - масло в чебуреках должно быть всегда свежим, понимал с полуслова гастарбайтер.
Как мало нужно говорить, чтобы тебя понимали с полуслова, думала Шапка. Шапка вообще много и не по делу думала. Иногда про Волка.
Когда в Шапкину голову заглядывали мысли про Волка - она бежала к большому старому зеркалу, грозила себе пальцем и укоризненно мотала головой в чепчике. ЫЫЫЫЫ!!!!!
Кстати, про Волка. После того, как за одного Волка разрешили отстреливать двух косуль или одного кабана, Волк все время бегал. Он бегал от мелких йоркширих и откормленных лабрадорш, от бизнесвумен средней руки и кризиса, по пути перехватывая то мелкий заём, то кудрявую овечку, а порой не брезговал пожилой курятиной. Однажды ночью Волк решил перехватить чебурек в неспящей чебуречной. Возможно, если бы Шапка вынесла звенящее пиво и себя на подносе - все сложилось бы иначе. Но она прошептала ЫЫЫЫЫ и залезла под прилавок.
Когда на пороге чебуречной появилась девушка в одной туфле, Шапка сразу поняла, на кого можно спокойно оставить бизнес. Золушка давно завязала с чечевичным порошком, каминной пылью и манипуляциями с тыквой. Надежда, что вторая туфля и любитель бальных танцев из жуковки объявятся - растаяла как облака перед лужковской артиллерией.
- 40 на 60 и по рукам, масло всегда свежее, поняла? - с трудом складывая губы для слов выдавила Шапка и пошла собирать чемодан.
..
На кактусе-опунции живет тля, из которой делают кошениль. Если провести рукой по поверхности опунциевой лепешки, а потом потереть ладони друг об друга, то они становятся багрово-красными. Если насобирать много тли, то можно открыть заводик по производству кампари или фабричку по производству губной помады. Но не сейчас. Может быть тогда, когда в пещере хемеос дель аква свистнет слепой белый краб, или когда уснут все 300 вулканов и кончится мальвазия.
Вот уже несколько месяцев Шапка дауншифтничала, валяясь в тени огромной смоковницы и даже наловчилась рвать инжир большими пальцами ног. Когда дул харматтан, смоковница шумела ветками и бросалась инжиром, как неудовлетворенная стерва.
Маленькая белая финка на краю деревни с собственным погребом, под завязку заставленным мальвазией всего за 300 евро в месяц - это была Шапкина крепость и монастырь.
Пока африканский ветер кидался песком и буянил, Шапка допивала медовый канарский ром лежа в гамаке. Амброзия нервно курила, обнявшись с Нектаром. Тихие радости дауншифтинга, отсутствие чебуреков, охотников, волков и интереса к курсу доллара, расслабили Шапку донельзя. Уснула, свернувшись тугим клубком, бдительность, рядом тихонько посапывала мизантропия.
Утро золотило... Да, действительно. Начинать утро с канарского рома?
Тяжело перевалившись через зенит, солнце продолжало что-то там золотить. Совершенно золотая уже от солнца или механической ромовой желтушки Шапкина кожа, тянущееся, как тростниковая патока время... Ничто не предвещало, т. е. абсолютно.
Горизонт разорвался конвеером сигаретных пачек кемел в масштабе 1 к как минимум 1000. Один такой кэмел - примерно в полтонны весом, не считая горба. Караван был настоящим. С настоящими плюшевыми дромадерами, кораблями пустыни, оставляющими настоящие дромадерские лепешки на опунциях.
С совершенно живым погонщиком, похожим на Омара Шерифа периода Лоуренса Аравийского, или, если приглядеться - на еще не оскароносного Хавьера Бардема.
Смоковница захлопала листьями, сделав стойку, птичка-серниколо (скорее всего самка) зависла в облаке серой пыли, которую швырнул в сторону каравана завистливый ветер.
Шапкины губы привычно сложились в ЫЫЫЫ, но передумали и выдохнули "Холааааа!".
Птичка-серниколо упала в обморок, смоковница сбросила листья, дромадеры стыдливо отвернулись, а погонщик-мачо цыкнул зубом.
Всем стало понятно, что целибат закончился.
Спустя три года сеть чебуречных опутала острова и материковую Испанию, как комстар ваймаксом первопрестольную. Во всех учебниках истории Альфонсо Кастильский завязал закусывать тапасами и перешел на cheburecus. К Золушке вернулся принц из горок 8, принес туфлю, женился, и даже инвестировал оставшиеся после принудительно-добровольной продажи закромов родины евро в "Русские Чебуреки".
Смоковница ломилась под тяжестью инжира. Цвели опунции. Птички-серниколы пели в гнездах. Из бассейна таращился белый краб. Караваны дромадеров развозили по городам и весям коробки с полуфабрикатами русских чебуреков. Лепешки пахли фиалками и дети продавали их туристам за евроценты.
Совершенно беременная уже второй пятерней Шапка махала с террассы платочком счастливому отцу семейства, садящемуся в роллс-ройс.
- Хооолааа! - Адиос!
Как мало нужно говорить, чтобы тебя понимали с полуслова.
↳
↳