Павлик рос в обычной интеллигентной семье. отец - мелкая шишка на ровном месте, мать - сотрудница НИИ ИОПТЕ да старший брат, выпускник МЭИ, почему-то похоронный агент с тремя сотовыми на поясе.
всё стандартно и стабильно в семье. время-не-ждёт
и макулатурных Сименона вкупе с Купером сменили двенадцать томов Кастанеды. поездки в Грушино, грязнопяточный апофеоз клановой исключительности, сменили семинары по улучшению эгрегора. вечерами отец бубнил о своей возникшей вдруг порядочной родословной - не хуже, чем у элитной собаки, а мать по полтора часа составляла гороскопы на завтра с помощью подруг из телефона и статей из "МК".
старший, Валерик, женился трудно и ненадолго. ему непременно нужна была девственница, о чём он подавал брачные объявления. первая жена не имела никакой девственности - говорила, что мама её в три годика так сильно шлёпнула по попе, что вся плева на фиг слетела. но Валера у неё первый. честное слово!
вторая девственница лишилась невинности неправильно употребив тампон. "оби" не о'кей.
и наконец третья чем-то расстрогала сурового энергетика, рассказав о потери дивчинности в дУше - хотела основательно промыть себе всё и повредила.
с этой, душевной душевой девушкой, Валера каждую ночь громко расстрачивал свой семенной фонд за гипсокартонной перегородкой, заставляя Павлика истово блудить руками и неистово фантазировать.
Паше исполнилось 18. фантазии ночные из расплывчато-мрачноватых постепенно конкретизировались, образ воображаемой девушки рисовался всё чётче, пока не сделался настолько ясным, что стёрлась граница между явью и наваждением...
девушка всегда почти была сверху - сама руководила оргазмом, сама руками водила, напоминая о глупом подростковом...
откуда она появлялась в комнате и куда уходила, когда Павлик успешно засыпал?
было так необыкновенно хорошо, что страшно задумываться о таких глупостях.
он и не задумывался. только стал будто блаженный, ел, пил, ходил, учился, разговаривал - всё будто со стороны и не для него и не с ним.
задумывался брат с невесткой. счастливый павликов разговор за тоненькою стенкою начал смущать уставших от идиотизма однообразия половой и постельной жизни молодожёнов.
шутка: "я хочу в тебя вложить свой ваучер" после 152 раза почему-то перестала забавлять.
прислушались.
родителей подключили. пронаблюдали как Павлик движения неприличные делает, радостно разговаривает с пустым местом и эякулирует наизнос.
поговорили.
Павлик не скрывал. что к нему ночью девушка приходит, а как приходит, он и сам впервые задумался.
испугались.
нечисто! в Храм Божий не пошли - там же простолюдины себя показывают, как они набожны, а бог у каждого свой и в душе. интеллигенция - полезные идиоты для любого ленина.
поехали.
в область к экуменическому катакомбному священнику.
о. Аркадий Пень улыбался брезгливо, но посоветовал Павлику расспросить подробнее свою ночную девку, кто она да что.
она отвечала Павлику неохотно.
кто она? - да лярва.
материализовавшаяся эротическая фантазия суетливого греховного мечтателя. плазмоид.
она прОклятая. большинство лярв - бывшие юноши и девушки, отроки и отроковицы проклятые близкими, чаще родителями, в особенные часы. они пропащие, пропавшие и сгинувшие. их души, заполонённые демонами, служат тёмным силам. задача их - вовлечь во грех, сбить с пути замечтавшихся, неокрепших подростков или погрузить во грех женатых мужей и замужних жён, погубить их души, не оставив надежды на спасение.
они могут материализоваться на время, принимать любой абсолютно облик. неотличимы о людей, но есть некоторые признаки, по которым ясно, что они хИтры. у лярв изо рта и от кожи сквозь все прочие запахи отдаёт немного серою.
и любовь к ним, какой бы ни была сильной, но всегда с тоскою. не с грустью даже, а с выматывающей тоской. но любовь сладкая, сладкая, души не жаль, всё можно отдать, жизнь вечная и та без лярвы любимой не дорога. за миг общения - все богатства мира отдать не жалко.
и можно бы вернуть её к жизни - надо только накинуть на шею крест и молитву специальную прочитать, да семья интеллигентная у Пашки.
вуду-экзорцист изгнал бесовку, заменив её семерыми худшими бесами. (Лук. 11:24-26)
Павлик существует.
не жизнь это, когда нет пасмурных глаз, когда не слышен голос, тихий, чистый как звон горного хрусталя, и нет прикосновений, что заставляют теряться в пространстве.
↳
↳