Возможно я слишком увлеклась. Когда что- то меня цепляет я действительно слишком увлекаюсь. По нескольку часов в день я простаивала перед мольбертом, размазывая гуашь такой смешной кисточкой лопаточкой. И мне это очень нравилось. Нравилось то, что у меня получалось. А когда не рисовала думала только о том, что надо бы нарисовать вот это и вот это и какие краски мне нужны для этого и как их смешать, что бы получился свет вот там.
Поэтому когда меня спросили: - Ну что, жирафа отдаем? - я, почти не задумываясь, ответила: - Да.
Кроме меня в доме жили две мои дочки близняшки. Пухленькие и очень серьезные малышки. Мне казалось, что они слишком серьезны для своего возраста. Почти каждая моя шутка сопровождалась их укоризненным взглядом и словами Мама, опять ты со своими шутками. Не забывай, тебе уже не 10 лет.
Еще в доме жили коты. Точнее кот и кошка. Шотландская шиншилловая цвета тающего снега и песочный британец. Заняты они были в основном друг другом и никаких хлопот не доставляли.
Пару лет назад нам отдали четырех амазонских попугаев. Вот от них забот было побольше, так как все они были говорящими бедокурами. Болтали без умолку с нами и друг с другом целыми днями и иногда пачкали ковры и шторы. Тогда приходилось собирать их в зале и стучать стаканом по столу, пока они не замолкали. Как только наступала тишина, следовало прочитывать им лекцию минут на 15 о правилах общежития и лишении их корма в случае несоблюдения таковых. Поскольку они совершенно не выносили, когда говорил кто- то кроме них, они начинали грустить и хорошо себя вести какое- то время.
Возможно, с нами жил еще мой муж. Но в этом сне он себя ни как не проявил, поэтому о нем речь тут идти не будет.
Дом был большим, места всем хватало, и ни кто ни кому не мешал.
Но вот кто меня действительно беспокоил, так это жираф.
Года три назад, выходя рано утром из дома, я ужасно удивилась, увидев стоящего у крыльца маленького жирафчика. На улице было холодно, он дрожал и плакал, но никуда не уходил. Ничего не оставалось, как забрать его в дом. Девочкам он сразу понравился, они достаточно быстро научились за ним ухаживать. В сущности, ему не там много было нужно. Главное, не забывать во дворе и в комнатах, где ему особенно нравится бродить, привязывать зеленые веники на уровне его головы. Некоторого труда стоило объяснить ему, что облегчаться следует только во дворе в специальной песочнице но мы и с этим справились.
Но в последнее время я обратила внимание, что для того что бы отчитать его за безобразие и взглянуть в его печальные карие глаза приходилось вставать на стул. Еще немного, и он будет задевать головой потолок. А вдруг он наткнется на люстру и покалечится?
В общем, я согласилась его отдать.
Планировалось, что когда девочки будут в школе, приедет машина из ветеринарной клиники и заберет Сергушу. В клинике его обследуют и от туда он поедет в зоопарк. А им я скажу, что он запросился к маме и пришлось его отпустить.
Так, в общем -то, все и происходило, до тех пор, пока не вернулись из школы девочки и не начали бегать по дому в пальтишках и сапожках и звать жирафчика. Обычно, когда они возвращались, жираф встречал их у крыльца. И не обнаружив его на месте, обегав весь дом и разволновавшись, они поднялись ко мне.
Я, вся перепачканная красками, стояла у мольберта и бестолково возила кисточкой по бумаге. Девочки, раскрасневшиеся и сердитые, смотрели на меня. И как то вдруг у меня перестало получаться сказать эту фразу - о том, что Сергуша захотел к маме, и я его отпустила. А ведь как хорошо получалось, пока их не было!
Пришлось во всем честно признаться. Объяснять, что задев за люстру, жираф может искалечиться или устроить короткое замыкание. Что ему тесно в доме, что он растет и ему скоро нужна будет компания из себе подобных. Что он скучает, и от этого начинает хулиганить. Что они тоже растут и уже не могут столько времени проводить с ним, сколько раньше потому что есть школа и уроки и прочие занятия. Уговаривать и уговаривать.
Но дети были неумолимы. Они смотрели на меня своими серьезными глазами, слету отметая все мои возражения.
И только когда я стала говорить о том, что это эгоистично с их стороны, ограничивать его возможности и стремления они слегка смутились. Почему то им не нравилось слово "эгоист", они считали его оскорбительным и недостойным.
Короче, нам удалось сторговаться. Возвращаем Сергушу домой до весны. Весной в зоопарк.
На мой вопрос Почему весной? Почему не сейчас? Они ответили На зиму в зоопарке его запрут в маленьком вольере. Там не погуляешь и скучно. И еще он не закончил свое домашнее образование!
Я была рада. Была очень рада, что они пошли на такие уступки. Обычно с ними не так- то легко договорится.
И мы помчались в клинику. Не дав мне толком переодеться и смыть краску, они вытолкали меня на улицу. Так мы и бежали мои серьезные, сосредоточенные, пыхтящие дочки и их мама в заляпанном красками халате и кисточками, торчащими из кармана.
В клинике было странно. Странно пусто. Ни охранника у входа, ни сотрудников, бегающих по коридору. Ни даже очереди из кошек, собак, морских свинок и попугаев. Все двери распахнуты и вокруг никого. Кроме того, кабинеты располагались как то необычно не вдоль коридора. А один в другом как проходные комнаты, так что стоя в дверях, просматривались насквозь. И были совершенно пусты.
Растерявшись, мы шли от одной раскрытой двери к другой, и нам было все больше и больше не по себе. Мне так было просто жутко и если бы не девочки, я бы сбежала от туда не оглядываясь.
Наконец мы увидели кого- то впереди. Это оказалась наша врач, к которой мы водили своих котов на прививки и попугаев, когда те простужались. Она (в реальной жизни мой гинеколог милейшая женщина) стояла и улыбалась нам какой то жутковатой улыбкой, слегка склонив голову на бок и засунув руки в карманы халата. Удивительно белого и чистого халата если принять во внимание, кем ей тут приходилось заниматься.
Девочки начали наперебой объяснять ей, что произошло, почему мы хотим забрать жирафа обратно. Красные, сердитые, они говорили громко, не слушая друг друга. А она стояла и улыбалась своей наклеенной улыбкой, не произнося ни слова. Через несколько минут, видя, что не вызывают у нее никакой реакции, они разбежались по комнатам в поисках нашего длинношеего друга.
Я осталась с врачом один на один. Вид ее не менялся она так же стояла и светила пустой улыбкой. И тут из дверей вышел жираф.
Сразу как то подумалось похож, но не наш. Наш - повыше. Жираф вышел и пошел вдоль комнат, совершенно нами не заинтересовавшись. Шел спокойно, с достоинством переставляя свои длинные тонкие ноги и чуть склонив голову. А за ним катились зеленые шары. Волна зеленых шаров катилась так же медленно, как он шел, не обгоняя его, просто следуя за ним.
Подумав, что нужно побыстрее убраться отсюда, я побежала разыскивать девочек. Нашла их в одной из комнат, где они стояли, обхватив Сергушу за основание его длинной шеи, а он наклонял голову и клал ее на макушку то одной моей дочери, то другой.
Потом мы медленной шли по улице домой. А за нами так же медленно катилась волна зеленых шаров.
↳
↳