Ездили мы с друзьями недавно в славный Ленинград. (Простите, но именно так, по-старому, я называю свой любимый город).
Утром, как раз в "час пик", нам пришлось воспользоваться метрополитеном. Народу довольно много, тесно, стоим слегка утомлённые бессонной ночью...
Обратил я внимание на старушку, сидящую передо мной. Не обратить на неё внимания было невозможно - благообразная, интеллигентного вида женщина, не чета многим современным угрюмым старушенциям, вся такая светлая и опрятная.
- "Настоящая коренная ленинградка" - почему-то подумалось мне. Мысленно я зауважал этого человека, мало их осталось таких, излучающих спокойное достоинство.
Перед ней стояла сумка-тележка на колёсиках, эдакое стандартное пенсионерское средство для транспортировки грузов, старушка придерживала её руками.
Вдруг она посмотрела на меня внимательно и среди вагонного грохота я услышал:
- Помогите пожалуйста!
Я понял: она хочет встать, но ей мешает её сумка. "Боже мой! Да конечно! Почту за честь помочь такой уважаемой женщине", подумал я, и взялся свободной рукой за ручку её сумки-тележки, организовав тем самым ей дополнительную точку опоры.
Женщина обеими руками вцепилась в эту ручку и потянула на себя.
- "Ага, пытается встать, но ей тяжело" - подумал я, и сильнее взялся за проклятую ручку, в свою очередь потянув за неё.
Бабушка как-то недобро на меня посмотрела...
- "Что-то не так" - мелькнуло в невыспавшейся голове.
Некоторое время мы тянули ручку каждый на себя...
- Отпустите! - крикнула женщина.
Я подчинился.
Она рывком встала и, ещё раз гневно взглянув на меня, протиснулась к выходу.
- "Не понял..." - подумал я.
- Ты чего творишь? - спросил мой товарищ, наблюдавший за процессом.
- Дык... это... она ж помочь просила - недоумённо пожал я плечами.
- Она тебе сказала "РАЗРЕШИТЕ ПОЖАЛУЙСТА", ты ж встать ей мешал, а ты у неё тележку выдёргивать начал - рассмеялся он.
- Господи! - я метнулся к закрывающимся дверям -, извиниться же надо!
- Стой, дурында, ты и так её напугал!
Да и двери уже успели закрыться. Вот тебе и уважил старушку - коренную ленинградку. Глухня московская.
До сих пор краснею, вспоминая эту историю.