я тут как-то наклюкался. налакался. налопался.
не то, чтобы в зюзю, в стельку, в сосиску.
но пьяно мне было.
как-то так, незаметно. сначала по одной, потом по другой, а к вечеру опять готов, сначала...
повод, в принципе был - хачапури не удалось(лась, лся) со второй уже попытки.
загрустилось, оттого, что я бездарь не только во всём, но даже в последнем прибежище моей бездарности - в кулинарии.
достал я очередной литр пива, разломал на куски очередную крышку на горшок - моё хачапури. проглотил янтарный напиток, захрумкал тестом, твёрдым как шифер, с вытекшим и пригоревшим сыром...
и песню затянул неожиданно даже для себя, что уж там говорить о соседях - спали небось, сволочи.
коты - животные поющие. другой вопрос, что не каждый видит в том гармонию.
я - очень громкий. не сказать, что лампочки бьются, но пакеты с молоком из рук вырываются.
запел я про бродягу. само собой на ум пришло.
по диким степям Забайкалья,
где золото роют в горах,
бродяга, судьбу проклиная,
тащился с сумой на плечах...
нет реакции на моё пение. жахнул. не закусывая. фигли пиво хорошее закусывать, да ещё и этими гипсокартоном, пахнущим тухлым молоком.
идёт он густою тайгою...
эх, как же мне в тайгу охота! убежать от себя, от этого сонного морока.
где пташки одни лишь поют...
пташки! реально поют. не то что эти безконечные "светы" и "максимы".
сума его сбоку тревожит,
сухарики с ложками бьют...
вот как представил, сразу представил: будто сам топаю безсмысленно, делаю что-то также безсмысленно. меня сухарики с ложками бьют. меня тревожит что ни попадя!
чувствую, начинаю слезиться, будто берёза по весне, дерево, израненное любителями высасывать все соки.
и совершенно уже слезливо сделалось на последних куплетах (а песни русские ой длинные, как дороги).
отец твой давно уж в могиле,
сырою землёю зарыт.
а брат твой... (всхлип) а брат твой в Сибири
давно кандалами гремит.
и плачут детишки гурьбой.
вот что меня переклинило - дальше я про солдата запел. советскую песню. точнее, русскую, советского периода:
Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог,
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.
уже и заедать ничем не могу, но спиртное просто вливается в меня как из брандспойнта.
Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только теплый летний ветер
Траву могильную качал.
Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой.
ещё выпил и, пропуская куплеты и комкая слова, прорыдал практически:
Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам..."
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам...
так жалко стало весь наш народ, который столько перенёс. я даже и про себя уже забыл напрочь. растворился в этой вселенской печали.
успокоился, забывшись пьяным сном, всхлипывая горестно, промочил подушку.
не буду больше петь наши песни. не тот уже менталитет. генная память убьёт психику.